Несносный ребенок | страница 96
Майоль отпустил шарик и поднялся на поверхность, работая ластами и раскачиваясь как дельфин. Воздух внезапно прорезал крик боли, словно она настигла его только теперь, когда он оказался на земле. И тогда Майоль рухнул под собственной тяжестью, как космонавт, слишком много времени проведший в космосе. Его лицо выражало утомление, чуть ли не бессилие. Он больше не улыбался. Возвращение на землю его не радовало, совсем как новорожденного, который, едва появившись на свет, сожалеет о водах в материнском чреве, которые защищали его от всего. Зрителей буквально парализовало, а я был раздавлен. Я только надеялся, что когда-нибудь кому-то придет в голову снять о Жаке Майоле художественный фильм.
Следующие дни были для меня мучительны: я не мог больше находиться на корабле и смотреть, как ныряльщики погружаются в голубую бездну. Поэтому я оставался на берегу, где заправлял баллоны и чинил оборудование. У меня было время сотни раз прокрутить в голове фильм о Майоле. Мне непременно нужно было знать, что именно видел только он, на самом дне. Еще я перечитывал заключение доктора из Марселя, в надежде обнаружить какую-нибудь зацепку в его диагнозе. Я искал лазейку, как адвокат, который ищет возможность признать договор ничтожным. И я ее нашел. Лысый сказал мне в точности следующее: «Вы никогда не сможете нырять с аквалангом». Но ни словом не обмолвился о задержке дыхания. А если не будет газообмена, значит, можно считать, что опасность устранена. Я ничего не предпринимал, пока не проверил мою теорию у врача «Клуба», и тут же арендовал надувную лодку «Зодиак», чтобы начать тренировки.
Я прикрепил десятикилограммовый груз на конце десятиметрового троса и бросился в воду. Через несколько секунд трос натянулся, и я оказался на глубине десять метров. Мне очень понравилось ощущение, когда скользишь, не падая. И каждый день я стал опускаться немного ниже.
Дни я проводил в бассейне, тренируя дыхание. Через две недели я мог задерживать дыхание в состоянии покоя на 4 минуты 10 секунд, и тогда решил опустить планку на пятьдесят метров. Для подстраховки я взял с собой коллегу. Пятидесятиметровый трос был надежно закреплен, и я навесил на его конец болванку в двадцать килограммов. Чем быстрее спуск, тем больше времени у меня будет на глубине.
Выполнив дыхательные упражнения, я сам отпустил болванку, которая увлекла меня в глубину. Спуск был стремительным, и я чувствовал, как волосы бьют меня по вискам, словно развеваясь на ветру.