Несносный ребенок | страница 92
Мама путешествовала на корабле на Корсику вместе с Франсуа и моим маленьким братом. Отец был в деревне на Мальдивах: руководство компании доверило ему должность управляющего в «Клуб Натюр».
Я вновь оказался один, среди белых стен в палате площадью три квадратных метра. У меня было достаточно времени, чтобы понять, что так удручающе действовали на нервы не белые стены, но холодный отвратный неоновый свет, который они отражали. Когда вставало солнце, около пяти утра, на стенах появлялись оранжевые полосы от солнечного света, пробивавшегося сквозь жалюзи, и они прекрасно сочетались с белым цветом стен. Но запах дезинфектанта ни с чем не сочетался.
У меня и правда было предостаточно времени, чтобы налюбоваться своей палатой, так как в тот период, в разгар лета, больница была переполнена, и медсестру я видел не дольше пяти минут в день. Правда, во второй половине дня мне было чем заняться: узи, рентген, анализ крови и множество других обследований, столь нелюбимых социальным страхованием. Я даже не знал, известно ли моим родителям, что я в Марселе. Одиночество застило мне глаза, в то время как зрение улучшалось – во всех смыслах этого слова.
Через десять дней мне нанес визит доктор, лысый очкарик. Это был завотделением. С самого начала он не вызвал у меня симпатии. У него был вид человека, который запросто может бросить на шоссе свою собаку. Мудреными словами, которых я не понимал, и ему это было известно, он рассказал мне то, что я знал и без него. Мне не следовало нырять с гайморитом, но прошлое меня не интересовало. Я хотел, чтобы он поговорил со мной о моем будущем. Море было моей жизнью, и мне было необходимо знать, не собирался ли он у меня его отнять. Он издал короткий сухой смешок, в таком роде, какой отпускают, желая дать понять собеседнику, что он бредит.
– Подводное плавание? Забудьте! Вам противопоказано нырять даже в ванной!
Этот придурок только что сломал мне жизнь и еще при этом смеялся. После чего убрался из моей палаты, а я остался лежать, предаваясь отчаянию, и это длилось несколько дней.
Моя жизнь больше не имела смысла, она была разбита, а итог плачевен. Отец завел новую семью и не нуждался во мне на своих Мальдивах. Мать жила со своим мужем, который считал дни до моего исчезновения из их жизни. В школе я ноль без палочки, я не умел заводить друзей, потому что все находили меня странным, любил только такую музыку, которая вызывала у всех отвращение, и мне бывало хорошо только в море, но один бестактный врач море мне запретил. У меня было ощущение, что Господь открыл на меня охоту и осушил океаны. Я не представлял себе ни что мне делать со своей жизнью, ни для чего она дана. Мне оставалась только вода в ванне. И у меня не было ни месседжа, ни постера, ни инструкции, ни образца для подражания. Настоящая черная дыра. Пустота космоса. Полное отключение.