На следующий день я пришел на съемочную площадку в темных очках фирмы «Рэй-Бэн». Я был уже на пути в Канны. И наткнулся на статиста, актера лет сорока, тяжко работавшего, чтобы выжить. Он занимался своим нелегким ремеслом уже более двадцати лет. Мимо него немало прошло таких, как я, придурков.
– Вот как? Три дня поснимал и уже зазвездил, в рэй-бэнах ходишь! – бросил он мне.
В его словах не было агрессии, он просто протянул мне зеркало. Я что-то надменно пробормотал в ответ и удалился, но его фраза застряла у меня в голове. Мне удались около тридцати планов, но фильм я еще не снял. У меня впереди была только одна цель: снять намеченные планы до перерыва. В тот день я понял, что самодовольство – худший враг творчества и что смирение будет моим лучшим союзником. Я больше никогда не надевал на съемки мои рэй-бэны.
Утром в пятницу мы с Пьером собрали группу, чтобы сообщить, что не можем заплатить за неделю работы. Русский все тянул время и обещал перевести деньги в следующем месяце. На самом деле он хотел увидеть как можно больше рабочего материала, прежде чем окончательно подтвердить свое участие. Съемочная группа гордилась отснятым материалом, и, для порядка слегка скривившись, все согласились подождать еще немного. Я безмерно поблагодарил всех за доверие, и съемки возобновились.
Что касается монтажа, то нам удалось пригласить работать с нашим материалом монтажера Клода Лелюша. Это было истинное завоевание, так как из всех нас он был единственным, у кого имелось стоящее резюме. Когда, обсуждая какой-то фильм, упоминали не режиссера или актеров, а говорили: «У нас монтажер Лелюша», – этого было достаточно, чтобы вызвать всеобщее восхищение.
Дома у него был собственный монтажный стол, «Стэнбек» на два экрана, и он согласился получить гонорар с отсрочкой. Кроме того, он взял себе в помощники Софи.
В воскресенье я пришел к нему, чтобы увидеть первую сцену, которую он монтировал: драку Пьера и Жана.
Я тщательно подобрал все двадцать пять планов, и мысль о том, что я сейчас увижу, как они совместились, меня страшно возбуждала. Но монтажер не стал следовать моему порядку и смонтировал на свое усмотрение. Я впервые увидел всю сцену и остался озадаченным. Либо он ничего не понял в том, что я снял, либо он обладал эзотерическим видением, которое мне недоступно. Но поскольку я имел дело с Его-Светлостью-монтажером-Лелюша, я взял перчатки и попросил его еще раз показать мне сцену, чтобы выразить мою мысль яснее.
