– Это шедевр, Клод. Потрясающе. Так мощно, – произнесла она дрожащим голосом и со слезами на глазах.
Клод взял ее руки в свои:
– Правда? Тебе понравилось? Ты не можешь себе представить, как мне приятно, что тебе понравилось, – с чувством ответил он.
Я был ошеломлен. Эта старая мумия всю дорогу храпела, как могла она осмелиться… Мне захотелось разоблачить ее и отправить на эшафот, но я боялся ранить своего режиссера, выбить его из колеи в тот момент, когда он казался мне таким уязвимым. Пять минут я размышлял, но жажда справедливости была слишком сильна, и я не удержался.
– Ты знаешь, та журналистка, я сидел с ней рядом на показе, и она почти все время спала. – Я постарался произнести эту фразу как можно более тактично и тут же извинился за болезненную правду. Клод улыбнулся и приобнял меня за плечи.
– Я знаю, я это видел, – сказал он с озорной улыбкой.
В тот день я понял одну важную вещь. Существует божество/фильм, а еще существуют журналисты/Церковь. Бог никогда никого не убивает, но Церковь убила многих во имя Бога.
* * *
Несмотря на болезнь, Кэти вновь была беременна. Ничто не могло ее остановить. Мою третью маленькую сестренку назвали Фанни. С мальчиком и на этот раз не получилось. Возможно, поэтому отец сблизился со мной, однако его чувства все так же не находили выхода, застряли где-то между сердцем и мозгом. Я не знал, как их высвободить.
Несколько дней я провел в Риме, в огромной квартире отца, рассказывая им мою жизнь, к которой они не имели никакого отношения. Хорошей новостью было то, что мне это уже не доставляло страданий, как прежде. Мне пришлось повзрослеть.
Вернувшись в Париж, я вновь встретился с Пьером Жоливе. Пьер и Марк покончили со своим знаменитым дуэтом «Реко и Фриго»[43]: они вышли из возраста клоунов. Пьер выпустил альбом со своими песнями, а я стал его помощником, бесплатным, конечно, но мне было плевать. То, чему он меня учил, не имело цены. В то время денег для нас не существовало. Мы питали голову и сердце и лишь иногда – желудок. Деньги не вписывались в наше уравнение. Они были бензином, который заливают в машину, а так как в то время мы передвигались пешком, вопрос о бензине перед нами не стоял.
Через несколько недель мы были в студии звукозаписи. Звукорежиссер представлял собой разновидность аутиста с телосложением будды и походил на персонажа из «Властелина колец». Его звали Дидье Лозахич по прозвищу Дидива. Пьер сочинял музыку и сотрудничал с басистом Ван ден Бошем, талантливым, но скандальным. Взгляд у него был стеклянным, как витражная мозаика. Ударника звали Джеки Буладу. Он был очень хорош, когда психовал, в остальное время еле шевелился, как в замедленном танце. Для одной песни Пьеру нужно было соло на гитаре. Лозахич был знаком с подходящим парнем, молодым, одаренным и недорогим, в ту пору сочетание двух этих качеств было необходимо, чтобы найти работу.
