Впервые у меня появилось чувство принадлежности к семье киношников. Это была моя семья. Кучка психов, готовых убиваться ради сыра и живущих одними эмоциями, которые они ловят и фиксируют на пленке – для вечности.
Возвращение домой представлялось мне непростым, но удача была на моей стороне, так как я вернулся в День матери, с огромным букетом цветов. Мама не осмелилась улыбнуться. Она хотела казаться суровой, но цветы были прекрасны, а ее сын цел и невредим. Она обняла меня и поцеловала. Я даже немного загордился. Мы сели пить чай, и я начал говорить. Теперь мне наконец было что рассказать. Мама задала мне множество вопросов. Франсуа – только один:
– Ты хотя бы машину не разбил?
– Нет, и я помыл ее сверху донизу, – дружелюбно ответил я.
Такие ответы никогда его не удовлетворяли. Он вышел во двор и вместо того, чтобы осмотреть салон, открыл капот. И тут же вернулся в дом с воплями о том, что в моторе песок, а всюду морская соль, и машину можно выбросить на помойку. Это не человек, а ищейка, Шерлок Холмс с двигателем внутреннего сгорания. За три дня до этого я действительно заехал на пляж, и на машину попали брызги. Но даже после пробега в тысячу километров и капитальной мойки эта свинья была способна найти трюфель.
С того дня он всегда держал при себе ключи от всех своих автомобилей.
* * *
Диана Кюрис работала над своим новым фильмом с участием Франсуа Клюзе. Я всячески старался попасть в съемочную группу, но ничего не вышло. Ее группа была укомплектована, а в списке претендентов-стажеров передо мной значились двести человек. Патрик Гранперре снимал в качестве второго режиссера с Морисом Пиала. К сожалению, там тоже места для меня не нашлось, но Патрик попросил меня оставаться в резерве. Морис был известен тем, что разгонял свою группу каждые две недели, и мне могла представиться возможность войти в очередной состав. Бинго. Команда сменилась. Я прибыл на съемочную площадку в качестве неоплачиваемого стажера без контракта. Это не имело значения, поскольку к тому времени, когда контракт будет оформлен, можно было оказаться уже уволенным.
Фильм назывался «Лулу». Главные роли там играли Жерар Депардье и Изабель Юппер.
В восемь утра вся съемочная группа поджидала Мориса в загородном павильоне. Он прибыл в полдень и стал смотреть декорации. Ничто его не вдохновляло. Похоже, у него была депрессия длиною в год.
– Это все дерьмо, – бросил он Патрику, и тот кивнул.
В крошечном садике его заинтересовали только две вишни с набухшими бутонами. Морис потребовал у бригадира осветителей, чтобы тот выставил свою технику и вишни зацвели. Рабочие установили гигантские прожекторы на 15 киловатт и обеспечили бедным вишням полив. Тем временем Морис отправился обедать в кафе напротив. Всю трапезу он непрестанно плакался Патрику, который выслушивал его с ангельским терпением. Через два часа Морис пришел проверить вишни, они зацвели, но были полумертвыми от жары. Конец смены. Морис, брюзжа, уехал, а мы остались собирать оборудование. Камеру даже не пришлось доставать из коробки.
