— Да, так у нас говорят, — засмеялся Мухтар, — с трех сторон аул защищен горами, а четвертая, восточная, — солнечная. Зимы у нас почти не бывает, скот всегда на подножном корму, у нас здесь микроклимат. А может на дворе посидим, а? Под деревьями, на свежем воздухе?
Вышли в сад.
Старуха вынесла из сакли ковёр, расстелила его под абрикосовым деревом, кинула на него три большие цветастые подушки. Обед был составлен из душистого овечьего сыра, зеленого стрельчатого лука, кусков вареной холодной баранины и плоского чурека. Мухтар поставил на ковёр бутылку водки.
— Закусим. Вы в первый раз у нас в ауле, у меня в доме, обмыть надо!
— Мы только что ели, — вздохнул Слава, — и водку убери — Фёдор не пьёт, я тоже, тем более впереди рабочий день.
— Так не бывает, — обиженно сказал Мухтар, — я открою…
— Нет, нет, не открывай, — Слава взял у него из рук бутылку и отнёс её далеко в сторону, под ствол груши.
— Так не бывает, — обиженно бормотал Мухтар, — так не бывает.
— Я тебя прошу, — Слава незаметно толкнул Мухтара и подмигнул в сторону Фёдора, — нельзя, понимаешь…
Мухтар многозначительно поджал губы и весело сказал:
— Ну, тогда чайку, чайку, ребята, выпьем! Чай не пьёшь откуда сила? Чай попил совсем ослаб!
За чаем Мухтар рассказывал об ауле. Их двор был почти на самом гребне горы, и весь аул лежал перед ними внизу и был хорошо виден.
— Одни говорят, что наш аул основан пятьсот лет тому назад, а другие, — что во времена Тамерлана. Вон там, на нижнем пятачке, были холодные бани, для стариков, для молодёжи, для детей — отдельно. А вон там был бассейн, его и сейчас видно. Около бассейна всегда стояли парни, а разодетые девушки приходили сюда за водой с кувшинами. Это был единственный повод для встреч. Здесь выбирали невест. Наши люди всегда храбро сражались. Рассказывают, что жил у нас в ауле старик Гаджи, бывший артиллерист имама Шамиля, он так делал: втыкал в землю нож, на него навешивал весы, стрелял из пистолета в лезвие ножа с тридцати шагов, и в каждой чашечке весов оказывалось по равной половинке пули. Вот какие были люди!
Большое багровое солнце упало в ущелье, оставив в темнеющем небе светлый радужный след. В последних отблесках дня вспыхнули и почернели высокие деревья на бурой круче, над шумными водами речки.
У самого обрыва на низкой треугольной скамеечке, прислонившись спиной к стволу яблони, сидела мать Мухтара Патимат. Маленькие, глубоко запавшие глаза её, глядели прямо перед собой, высохшие и потемневшие от долгой жизни руки перебирали чётки. Чётки были двухцветные: красный камешек, чёрный камешек, красный камешек, чёрный камешек.
