Слова её показались ему дикими, неправдоподобными, он не принял их всерьёз, он не мог их принять, как не мог согласиться добровольно умереть.
— Что, ты родная, вот только эпидемия кончится, и мы с тобой поженимся, к свадьбе уже всё готово!
Как странно она посмотрела на него…
— Но нельзя же так. Ты же знаешь, я врач, я должен.
— Да! Да! Но как я мучаюсь, Гриша, милый, ты постарайся меня понять! Нет, этого нельзя понять. Просто выполни мою просьбу, пожалей меня. Оставь меня, не приходи к нам пока. Я не могу, не хочу лгать, я не умею.
— Да что с тобой, Дарочка, успокойся. Расскажи, что произошло, почему ты гонишь меня, думаешь, я устал?
— Не то, Гриша, не то… Не спрашивай!
Она стремительно встала, распахнула окно, несколько минут пристально, словно советуясь, смотрела в чёрное ночное небо, а когда отошла от окна, сердце у Гриши оборвалось; он вдруг понял, что сейчас случится что-то непоправимое.
— Гриша, родной, ты чистый, ты хороший, ты удивительный! Пойми, я не могу сейчас выходить замуж. Я сама не знаю, что со мной творится… Одно я знаю, что так жить, как мы живём, нельзя. Оглянись, оглянись, сколько горя, сколько вокруг горя. Не могу же я сейчас выходить замуж, с этим надо подождать. Евгений Евгеньевич тоже так считает, я с ним согласна. Оставь меня Гриша, не ходи к нам, я должна сама во всём разобраться.
— Да в чём же, Дарочка? И какая связь между нашей свадьбой и народным героем?
— Ах, Гриша! Пойми, я должна остаться одна, мне так нужно.
— Ты меня не любишь, разлюбила, да?
— Не знаю, Гриша, не знаю. Прошу, оставь меня.
И Гриша ушёл, ушёл, ни о чём больше не спрашивая, не допытываясь, не требуя. Его спас госпиталь, он был там нужен каждую минуту и проводил там дни и ночи. Он не берегся, а даже мечтал заразиться и умереть, но смерть всегда обходит стороной тех, кто зовёт её.
Как-то под вечер открылась дверь ординаторской, и на пороге появилась Дарочка. Она была очень взволнована:
— Пойдём, Гриша, к нам, ты мне очень нужен.
Как они шли через город, Гриша не помнил. Дома Дарочка плотно затворила двери своей комнаты и сказала:
— Гриша, он очень болен. У него, наверное, тиф. Все-таки он заразился. Помоги.
— Кому я должен помочь, Дарочка?
— Ему, Евгению Евгеньевичу. Он у нас, болен. Я тебе тогда не всё сказала. Он у нас с того самого вечера, как мы с тобой читали «Мцыри». Тогда он прятался в моей комнате под полом. Митя устроил. Спаси его, спаси! Я люблю его, люблю ты должен это знать.
