— Грех вам в бетонщики идти с вашей квалификацией. Вы мне позарез нужны.
Фёдор работал со всевозможными электрическими механизмами с четырнадцати лет и был знатоком своего дела. Начальник участка понял это, едва они обмолвились десятком замечаний по поводу кабель-крана. Он не сомневался, что Фёдор ухватится за его предложение, и уже прикидывал в уме, как хорошо пойдёт, покатится теперь работа при таком «заме».
— Спасибо, — сказал Фёдор, — останусь в бетонщиках.
— Да как же так?! Да в чём дело?
— Извините. Эта работа меня больше устраивает…
— Какой-то смурной парень, что ты мне в «замы» сватала, — сказал начальник участка вечером своей жене, — а мастер, видать, экстра. Поживём, увидим, я от него не отстану.
Когда работа по вырубке шестого блока была в самом разгаре, Федор неожиданно согласился перейти на кабель-кран, но не заместителем начальника участка, а старшим машинистом смены.
— Пообвыкну, почувствую машину, а там посмотрим, — сказал он начальнику.
Слава очень обрадовался этой перемене в жизни Федора и сразу же попросил:
— А вы покажете мне кабель-кран? Я там еще ни разу не был.
— Можно, — буркнул Федор, — завтра я в утренней смене. Приходи.
На другой день, когда Слава сказал в редакции, что идет на кабель-кран, Смирнов дал ему задание:
— Заодно, старик, накатай лирический репортажик. Мы по кабель-крану давно ничего не давали.
У Славы был редкий дар: когда ему нужно было что-то запомнить для будущей статьи, в нем словно сразу включались магнитофон и кинокамера. И что бы он в это время ни говорил, что бы ни делал, эти аппараты стрекотали в нем сами по себе с той четкостью, на которую и способны только механизмы.
Вот и сейчас, разговаривая с Фёдором, осматривая его новые владения, Слава включил свою «аппаратуру», и будущий репортаж уже писался сам по себе…
«Обыкновенные подъемные краны по сравнению с ним жалкие лилипуты. Представьте себе махину высотой с шестнадцатиэтажный дом и длиной в целый квартал (сто сорок метров). На эстакаду вас поднимает скоростной лифт, люди внизу становятся с каждым мгновением все меньше и меньше.
— Стоп. Приехали, — говорит старший машинист смены Фёдор Кузнецов, и мы выходим на стальную площадку, напоминающую мост. Сплошь видны большие шестигранные гайки, словно шляпки грибов.
— Сколько здесь гаек?
— Триста пятьдесят тысяч, — говорит Фёдор, — впервые в стране эстакада собрана на высокопрочных болтах. Триста пятьдесят тысяч болтов, триста пятьдесят тысяч гаек — и все затянуты вручную. Сначала пневматическим гайковертом, а потом вручную тарировочным ключом. В этот ключ вмонтирован динамометр. По расчету при рычаге в один метр гайку надо заворачивать с усилием в сто девять килограммов. Ни больше ни меньше. Если не довернуть — все разболтается, если применить большее усилие — будут рваться болты.
