Вилем стал смотреть бирюком. Лицо его потемнело и приобрело какую-то строгость, в уголках рта появились горькие складки. Сердце разрывалось от гнева и жалости к самому себе.
Друзья озабоченно спрашивали.
— Вилем, что с тобой? Ты словно обмолоченный сноп.
— Не знаю, — отвечал он, желая отвязаться от них. — Видно, неладно с желудком. Последнее время ничего не принимает.
В те дни Вилему казалось, что и друзья ему в тягость. Он стал избегать их. Но, как ни пытался он скрыть причину своей тоски, всем было ясно, что он страдает. Теперь он часто сидел, бессмысленно уставившись прямо перед собой.
И вот, как раз когда Вилем пребывал в таком настроении, его увидел в корчме Михал, который зашел туда выпить пива. Вилем сидел с отсутствующим видом, опершись локтями о стол и сжимая ладонями недопитую кружку. До свадьбы Михала и Катарины оставалась неделя, и Михал пребывал в состоянии полного блаженства. Он думал, что неплохо было бы наладить теперь отношения с Вилемом. Ведь рано или поздно это надо сделать.
Он подсел к Вилему за столик, тот удивленно взглянул на него, побагровел, сжал губы.
— За твое здоровье, Вилем, — сказал Михал, поднимая кружку. Во взгляде его светилась искренность и благожелательность.
Вилем отвел глаза, он был совершенно выбит из колеи. Что-то нашептывало ему: «Черт побери, да тресни ты его по башке! Так и двинул бы его кружкой». Но он поборол искушение и даже не шелохнулся. Михал выпил один и с мягкой улыбкой сказал:
— Послушай, Вилем, ну кто заранее знает, когда он сам одурачит, а когда одурачат его? Когда он кому-то поставит ловушку, а когда сам окажется в ней?
Вилем сперва даже не слушал, но постепенно слова Михала стали доходить до его сознания; ему показалось, что над ним просто издеваются. Он механически взял кружку, которую перед тем в волнении отодвинул. Михал же истолковал это движение по-своему — подумал, что Вилем хочет выпить с ним. Ему еще больше захотелось как-то утешить Вилема. Он был счастлив и не хотел, чтобы другие страдали.
— Вилем, — снова заговорил он, — не надо принимать все это так близко к сердцу. Ты понимаешь, что я имею в виду. Ну кто знает, чем бы все кончилось, если бы было наоборот. Наверно, все было бы по-другому, если б ты жил там, где я, а я — там, где ты.
Ничего подобного Михал, конечно, не думал; это была чистейшая чепуха.
И тем не менее намек оказался слишком прозрачным. Михал, правда, тоже был не ахти какой богач, но все же… После смерти отца хозяйство он вел с матерью. Ему достались в наследство дом с усадьбой, шесть гектаров хорошей земли и виноградник; у него было пять коров, две лошади и полон двор домашней птицы.
