Почти все взрослые поречане — а их около четырех сотен — работают в сельскохозяйственном кооперативе. Это крепкий и строптивый, осторожный и изобретательный, горячий и жизнестойкий народ, испокон веков закаленный тяжким крестьянским трудом. Поречане считали или, вернее сказать, могли бы считать себя вполне довольными и счастливыми, если бы, впрочем, их не оберегала от этого ощущения извечная, жадная и в то же время благодатная неудовлетворенность.
Председателем пореченского кооператива, его душой уже несколько лет был Михал Янак. Этот сорокалетний богатырь так и пышет здоровьем. Он — воплощение жизнерадостности, но упрям до крайности: уж коли вобьет себе что в голову, то хоть кол на ней теши. Его открытый, искренний взгляд, всегда по-дружески теплый, почти нежный, тотчас становится строгим и пугающе холодным, если того требуют обстоятельства. Односельчане называют Михала «наш председатель». Соседи из Горной Рыбницы, Мочаран и Блатницы с почтением снимают перед ним шапку. Михал всегда знает, чего хочет, знает, что надо для дела. Интересы кооператива для него превыше всего. Он требует, чтобы во всем был порядок, и правит мягкой, но сильной рукой.
После всего пережитого поречанами за годы, предшествовавшие приходу Михала к руководству кооперативом, он мог бы кой-кому показаться эдаким человеколюбивым врачевателем, который взялся бескорыстно лечить односельчан от старых недугов: останавливать кровотечение, вскрывать нарывы, промывать желудки, перевязывать раны, унимать жар, принимать новорожденных. Подавляющее большинство поречан любит Михала или, по крайней мере, ценит и признает его. Есть и такие, кто при всем уважении относится к нему сдержанно, а случается, что и ненавидит. Но кто? Лодыри, пьяницы, завистники, симулянты, нечистые на руку людишки, которые не прочь нажиться за чужой счет и нередко принимают погреба и кладовые кооператива за свои собственные. К тому же за Михалом незаметно, но постоянно и настороженно следят, подозревая во всяких грехах, Вилем и его дружки. Они взвешивают и обсуждают каждую затею, каждый поступок Михала. Он это знает, и потому время от времени ему приходится преодолевать чинимые ими всяческие препятствия. Впрочем, говорят, что нет таких обстоятельств, при которых Михал растерялся бы. И это верно. Да разве не лучшее доказательство тому странное на первый взгляд, а многим, кто недостаточно хорошо знает Михала, кажущееся даже совершенно непонятным его дружелюбное отношение к Вилему? И это после всего, что было!
