Адам и Эда, как, впрочем, и Вилем, по-своему уважали и ценили председателя за его хозяйственные способности. Кооператив процветал, члены его жили совсем не плохо. Сидя в канцелярии, они время от времени с интересом и чувством удовлетворения глядели, как бурно строится село, как на месте старых, полуразвалившихся лачуг, крытых гонтом, вырастают просторные, светлые дома. Село обновлялось, хорошело, приобретало солидный вид. Со своего наблюдательного пункта Адам и Эда часто видели, как из сельмага либо прямо из Павловиц на автобусе и тракторных прицепах люди везли кафель для ванных комнат, газовые плиты с баллонами, электрические холодильники, водопроводные трубы, черепицу, стиральные машины, ковры, светильники и прочие предметы, вдруг ставшие необходимыми. Сам Адам теперь частенько и весьма охотно, возвращаясь из Павловиц, привозил соседям всякую всячину. Вилем, Адам и Эда могли с удовлетворением смотреть на все это еще и потому, что именно благодаря им Поречье ныне росло, как молодое здоровое дерево. Они все же сумели вывести село, хотя оно и сопротивлялось, на путь расцвета.
Это убеждение усиливало и поддерживало в них здоровую и столь необходимую уверенность в себе. Они не принадлежали к тем, кого волнует лишь собственный материальный интерес, кто думает лишь о том, чтобы купить еще что-нибудь из мебели да чтобы было побольше жратвы; они не были хапугами. Их заботило другое, куда более важное. Поэтому они ревниво следили за растущим влиянием Михала, не доверяли ему и опасались его. Они искали своего рода общественный противовес этому влиянию, им нужны были Уверенность, Гарантия и Верность. Их опасения и недоверие иногда заходили так далеко, что они начинали ломать голову над тем, почему Михал в отличие от прошлых времен, когда он работал как вол лишь на самого себя, вдруг стал все силы отдавать кооперативу. Размышляли они и над тем, не становится ли хозяйственный расцвет Поречья, которому сейчас Михал отдает себя целиком, своего рода приманкой, чтобы сбить с толку и усыпить людей, следствием чего могли бы стать неожиданные и неприятные общественные перемены. Однажды после какой-то стычки с председателем Эда выразил суть своих опасений вполне откровенно и просто. Он сказал: «Мне кажется, это схоже с тем, когда вор поступает в банк кассиром и усердно служит там, прямо из кожи лезет вон, чтобы потом ему легче было ограбить банк. Может, Михал и в партию вступил тоже ради этого. Я думаю, мы не должны были его принимать».
