Ведь Вилем, Адам и Эда просто шли в ногу с жизнью, которой помогли родиться в Поречье. И это было вполне естественно — они ее оплодотворили и в то же время вынашивали в себе ее плод; они были как бы и отцом, и матерью, и повивальной бабкой новой жизни. Они же выхаживали младенца, заботились о его пропитании в добрые и недобрые времена. Потому-то они всем сердцем и привязаны к ней, защищают ее и готовы ради нее на самые тяжкие жертвы. Они оберегают ее и, возможно, даже с чрезмерной тревогой и подозрительностью следят за всеми, кто по неведению либо по злому умыслу хотел или мог бы причинить ей вред. И поскольку когда-то сами они испытали немало зла — их эксплуатировали, не признавая за ними никаких прав, те, кто давал им работу, так что от жителей Гаваи их отделял, собственно, лишь один шаг, — они, естественно, не хотели, чтобы вернулись старые времена…
Эда и Адам беззаботно сидели в канцелярии сельского национального комитета и ждали Вилема. Они уж второй день приходили сюда и ждали его. Так же, как и вчера после обеда, они уединились здесь, прихватив бутыль и кувшин молодого вина. Обе посудины поставили на подоконник, придвинули стулья и, попивая винцо, поглядывали в окно. Эта позиция обеспечивала им превосходный обзор — здесь был их наблюдательный пункт.
Перед ними лежала сельская площадь. Слева высился костел, пониже его, зажатая усадьбами, стояла школа — низкое белое здание из шлакоблоков. С противоположной стороны площадь окаймляли обнесенные заборами усадьбы. В нижней части площади, замыкая ее, стояла закусочная «У венка», охраняющая въезд в Поречье с Павловицкого шоссе. Возле нее была автобусная остановка, а немного в стороне — сельмаг.
Адам и Эда наслаждались покоем: курили, прихлебывая из кувшина молодое вино. Они все же надеялись, что Вилем появится. Ну а что в канцелярию может зайти еще кто-то по какому-нибудь делу, об этом в такую пору не могло быть и речи. И если Вилем так и не покажется, они опорожнят оба сосуда, проведут время за спокойным и приятным созерцанием послеобеденного села, потом закроют канцелярию и, спрятав ключ в сенях под камень, отправятся по домам.
Вскоре после своего прихода они заметили, что Вилем вошел во двор к председателю, и решили, что он завернул к Михалу угоститься вином нового урожая. Они хорошо знали, каково содержимое бочек в погребе председателя, им тоже не раз доводилось его отведать. Сами же они, однако, никогда не снизошли бы до того, чтобы принять приглашение Михала. Да у них и не было таких общественных обязанностей, как у Вилема, чтобы встречаться с Михалом в домашних условиях. Ну а то, что он заглянул в погреб председателя, они считали делом само собой разумеющимся и даже полезным. Лишь Вилем мог зайти к Михалу без приглашения, а тем более сегодня — там его ждала законная бутылка, ведь в той истории с капустой он спас кооперативу добрых несколько тысяч крон.
