– В чем дело? – прошептал я, когда оказался достаточно близко, чтобы она меня услышала.
Здесь было посветлее. Нежная кожа под ее глазами припухла, стала едва не пурпурной. Мередит выглядела измученной.
– Я не могу заснуть.
Моя рука дернулась к ней, но не коснулась.
– У нас был плохой день, – сказал я, запинаясь.
Она вздохнула и кивнула.
– Ты зайдешь?
Какое бы сочувствие я ни испытывал к ней, оно замерзло, застыло у меня в животе.
– Мередит, – сказал я. – Твой парень мертв. Он погиб этой ночью. Или утром.
– Да, – ответила она. – Знаю. – Слезы заструились из ее глаз, капли повисли на носу и потекли к подбородку. – Но я… просто… – Она зажмурилась на мгновение, а когда снова открыла глаза, они были пустыми и бесцеремонными. – Я не хочу спать одна.
Я уставился на нее. И оцепенел. Ледяной холод проник в мои руки и ноги, расползаясь по моим клеткам и оставляя вымороженные следы во всем теле. Я сжал кулак и оглянулся на Джеймса. Я мог видеть копну его волос, торчащую над подлокотником дивана. Светло-каштановых. Нуждающихся в стрижке.
Не имеет значения, где я сплю, решил я. Ничто не имело особенного значения после того, что мы сделали прошлой ночью, и того, что видели и о чем говорили сегодня утром.
Наши две души – если не все шесть – уже конфискованы. Так мне казалось в ту минуту.
– Ладно, – ответил я. – Хорошо.
Она кивнула и вернулась в комнату. Я пошел следом за ней, закрыв за собой дверь. Одеяло и подушки на кровати были разбросаны. Я как был, в джинсах, растянулся на простыне. Я ведь собирался спать в одежде.
Ладно, мы сможет подремать. И ничего более.
Мы не прикасались друг к другу, даже не разговаривали. Она забралась в постель и легла на бок, спрятав руку под голову. Она наблюдала, как я устраиваюсь, взбивая подушку. Когда я угомонился, она, наконец, смежила веки. Но слезы просачивались, выкатывались из ее глаз, проскальзывали между ресницами и медленно высыхали на щеках. Я старался не обращать внимания на то, как она дрожит на матрасе. Это напоминало тиканье каминных часов в Замке: мягкое, настойчивое, которое невозможно игнорировать. Прошло, наверное, не меньше часа, прежде чем я поднял руку, не глядя на нее. Она замерла, потом придвинулась поближе и положила голову мне на грудь. Я обнял ее.
– Боже, Оливер, – произнесла она сдавленным голосом, зажимая рот ладонью, чтобы не закричать.
Я погладил ее по волосам.
– Тсс, – прошептал я. – Не надо. Я знаю.
