– Она не всерьез, – сказал Джеймс.
Я нахмурился и прикрыл глаза ладонями.
– Это должно звучать успокаивающе или критично?
– Я не вкладывал никаких особых смыслов. Не злись на меня, Оливер. Сейчас я могу не выдержать. – Его голос был глухим и хриплым.
Я выдохнул и убрал руки от лица.
– Прости. Я не злюсь. Я… ну… не знаю. Опустошен. Нам надо поспать.
– Можем попытаться.
Мы легли: я на одну кушетку, Джеймс – на другую. Мы не пытались найти простыни или подходящие подушки. Я кинул декоративный валик под голову и натянул одеяло на ноги. Джеймс сделал то же самое. Я выключил лампу, но комнату заливал свет пламени от камина. Огонь превратился в маленькие желтые бутоны, мерцающие между поленьями.
Пока я смотрел, как чернеет, крошится и рассыпается дерево, мои легкие сжимались, отказываясь вдыхать достаточное количество воздуха. Как быстро, как внезапно все пошло наперекосяк. С чего это вообще началось? Только не с Мередит и меня; наверное, гораздо раньше. Может, с «Цезаря»? Или с «Макбета»? Казалось, что невозможно определить ту точку отсчета, после которой события стали развиваться с бешеной скоростью. Пожалуй, с нами случилось иное: долгое, тихое горение, постепенно заполняющее Замок – весь наш маленький мирок – обжигающими ядовитыми испарениями.
Я ворочался на кушетке, горько забавляясь слабыми попытками оправдать собственные поступки.
Что я сделал? Просто чиркнул спичкой. Банальность.
Я пытался ровно дышать, не в силах избавиться от мысли, что какой-то огромный, невидимый груз давит на меня, будто валун. Это была Вина, тот тяжеловесный крадущийся демон. Тогда я не узнал его, но теперь он каждую ночь сидит у меня на груди, уродливый кошмар художника Фюссли. Огонь догорел до тлеющих углей, и свет почти померк, в щели просачивались тени. Задыхаясь, чувствуя головокружение, я впал в беспамятство, которое скорее смахивало на удушье, нежели на сон.
Чей-то шепот быстро вернул меня к жизни.
– Оливер.
Я резко сел и уставился на Джеймса. Когда глаза привыкли к темноте, я обнаружил, что он лежит, отвернувшись от меня. Он не шевелился.
– Оливер.
Значит, меня позвал не Джеймс. Я пригляделся и наконец заметил Мередит: четкий силуэт в дверном проеме соседней комнаты.
Ее голова опустилась на дверной косяк, словно бутон цветка, разбухший от дождевой воды, слишком тяжелый для стебля. На миг я задумался, сколько весят ее волосы, чувствует ли она, как они ниспадают ей на плечи?
Но спустя несколько секунд я уже откинул одеяло и пересек комнату, украдкой бросив взгляд на Джеймса. Я не мог ручаться, спит ли он мертвым сном или старательно притворяется.
