– Нет, – ответил я с большим чувством, чем намеревался.
Он оглянулся и бросил на меня смущенный взгляд.
– Неужели?
– Слушай, я понимаю, что ты от нее не в восторге, но она не просто какая-то там девчонка.
Он заморгал.
– Наверное, – ответил он и опять отвернулся.
– Джеймс. – Я подошел к самому краю ванны, где он не смог бы меня игнорировать.
Он выключил воду, задержав руку на кране. Капли висели на его ресницах, скатывались по лицу, как крупные слезы.
– Что? – спросил он, чуть помедлив.
Я помолчал: чувствовал смысл того, что хотел сказать, но не мог подобрать нужные слова, пока не заметил на его виске то, что отвлекло меня.
– Я… у тебя блевотина в волосах, – пробормотал я.
Когда эта странная фраза прозвучала, Джеймс посмотрел на меня с отсутствующим выражением на лице, но затем до него дошло, и его щеки вспыхнули.
– Ой.
Внезапно мы оба смутились, что выглядело абсурдным после последних пяти минут интимной беседы и случайной наготы.
– Какой ужас! Извини меня, ладно? – сказал он.
– Ничего особенного. Ерунда.
Я отступил в стороны, чтобы взять с пола его полотенце.
– Вот…
Мы оба потянулись за ним одновременно, и когда я выпрямлялся, то мы едва не стукнулись лбами. Я отшатнулся, вполне прочувствовав собственное тело и то, насколько оно неуклюже.
– Вот, – повторил я, забыв свое недавнее негодование.
Джеймс повернул голову: мышцы шеи и плеч напряглись, когда я провел полотенцем по его волосам. Тыльная сторона моей ладони коснулась его подбородка, и он вздрогнул. Он выглядел совершенно протрезвевшим, настороженным. Я почувствовал, как горит мое лицо.
– Спокойной ночи, – выдавил я, сунул полотенце ему в руку и быстро покинул ванную комнату.
Я снова проснулся уже через несколько часов, услышав, как кто-то стучит в дверь. До меня доносился голос – не Ричарда, а женский. Я приподнялся на локтях, и Мередит, не открывая глаз, завозилась рядом со мной, тихо застонав и потянув на себя одеяло.
Человек, который находился в коридоре, застучал снова, весьма настойчиво.
– Оливер, я знаю, что ты там, – раздался голос Филиппы за дверью. – Вставай.
Я не узнавал Филиппу: ее голос звучал ровно, безо всякий эмоций, как в плохой записи. Выскользнув из постели, я натянул трусы.
Она продолжала стучать, и я не хотел, чтобы она разбудила Мередит, поэтому приоткрыл дверь, не потрудившись взять джинсы.
Филиппа выглядела бледной и осунувшейся. Она скрестила руки на груди и посмотрела на мои боксеры, перевела взгляд на мое лицо, затем чуть вытянула шею и вгляделась в спальню.
