На опушке рощи «Колокольчик», что примыкала к 5-му поселку, у немцев находился орудийный дзот. С ним и вступил в единоборство командир танка лейтенант Григорий Дука. Из укрытия он выпустил пять снарядов по амбразуре. Пушка дзота замолчала. Григорий подумал, что все кончено. Но стоило ему подняться на открытое место, как немцы снова открыли огонь.
— Танцуй, — приказал лейтенант механику-водителю.
Машина запрыгала, завертелась, как волчок. Делая развороты, она юркнула за штабеля торфа. Оттуда, с хорошо защищенной позиции, Дука снова заставил умолкнуть немецкое орудие. На этот раз окончательно.
Тогда наши бойцы сделали еще один бросок. Петля вокруг Шлиссельбургской группировки врага стягивалась все туже.
Поздно вечером семнадцатого января Хрустицкий собрал командиров батальонов, воевавших у 5-го поселка.
— Нам дан последний срок, — сказал он негромким, застуженным голосом. — Завтра к полудню нужно соединиться с войсками Волховского фронта. Взаимодействуем по-прежнему с ханковцами…
Комбриг коротко изложил план боя. Танковый батальон Александра Паршева обходит поселок слева, второй танковый — Степана Арзамасова — справа и мотострелковый — Сергея Дурова — атакует немцев по фронту. Полная готовность — к рассвету.
— Есть вопросы? Все ясно? Тогда по коням…
С майором Дуровым Хрустицкий прошел на передний край. Бойцы лежали в воронках или прямо на снегу.
— Людей мы уже накормили, — доложил Дуров, зная, что Хрустицкий обязательно спросит об этом.
Сквозь редкие деревья даже не виднелся, а скорее угадывался поселок. Оттуда доносился шум машин, трескотня выстрелов. За черным зданием вспыхнул огонь, взметнулись кверху искры.
— Костры жгут, — шепнул Дуров. — Сейчас их погреют.
И в самом деле, через две-три минуты с нашей стороны к 5-му поселку полетели снаряды и мины. К торфяной канаве, где стояли Хрустицкий и комбат, долетели резкие звуки разрывов.
— Ну пошли, дома без нас, видимо, зажурились… И отдохнуть тебе, Сергей Александрович, часок-другой не мешает. Да и побриться, чтобы тебя волховчане за лешего не приняли…
— Не до того было, — оправдывался комбат.
Но в эту ночь Дурову не довелось поспать. Часа не прошло, как ушел комбриг, а Дуров уже лежал у станкового пулемета. Он заменил убитого наводчика и слал очередь за очередью по наседавшим немцам…
Вражеские батальоны силились прорваться из Шлиссельбурга и ладожского побережья к Синявину. Натыкались на наши заслоны, огневые позиции. Фашистов косили из танков, из пушек, из пулеметов. Сотни падали замертво, а из ночной тьмы возникали новые.
