— У сосны дзот. Двухамбразурный. Из него простреливается противотанковый ров. Надо уничтожить. Ясно?
— Так точно.
Яковлев, прихрамывая, зашагал к танку. Часа через три он снова появился у командного пункта стрелкового полка. Смело, в полный рост шел по тому месту, где еще недавно свистели вражеские пули. Рассмеялся, заметив, что часовой предупредительно машет ему рукой, кричит:
— Пригибайся, немцы скосят!
— Мы их самих скосили.
Худенький боец, притопывая ногами в больших подшитых валенках, чувствовалось, не поверил. Яковлев не стал его разубеждать. Долго, пожалуй, рассказывать, как экипаж вел поединок с вражеским дзотом. Разрушено осиное гнездо, и осам не удалось разлететься — все перебиты.
Лебединский, к которому явился старшина, крепко пожал ему руку.
— А теперь слушай. Есть еще одно первостатейное дело…
Ночью экипаж Яковлева приводил в порядок закапризничавшую машину. Танкисты готовились к выполнению нового задания. Они меняли траки, регулировали бортовые фрикционы…
Утром танкисты напали на неприятельскую минометную батарею. На обратном пути уничтожили две пулеметные точки. Немцы открыли яростный огонь по танку. Вихров бросал машину из стороны в сторону. Но, видно, чрезмерной оказалась нагрузка этого напряженного боевого дня для израненной «старушенции». Под вечер отказал мотор, и машина остановилась на «ничейной» земле — между нашими и немецкими позициями.
— Я же говорил, что ее палкой подобьешь, — чертыхнулся Зюзиков.
Вихров предпринимал отчаянные попытки завести двигатель. Башенный стрелок ему помогал.
Немцы обстреляли неподвижный танк термитными снарядами. Взрывом Яковлева оглушило, на несколько минут он потерял сознание. Когда очнулся, позвал товарищей. Никто не ответил, Вихров и Зюзиков были убиты.
Старшина сел на место водителя. Может, все-таки удастся что-либо сделать с двигателем? Он и мысли не допускал бросить здесь, в полукилометре от нашего переднего края, танк с погибшими боевыми товарищами. Нет, пока он жив, будет биться. Жаль, что снаряды израсходованы.
Готовясь к худшему, Яковлев собирался воевать в одиночестве. Но к нему на выручку приехал командир взвода Бухарев.
— Попробуй починить, — сказал взводный, узнав в чем дело. — А я буду охранять.
Начало темнеть. Танк Бухарева курсировал поблизости, а Яковлев возился с мотором.
К огромной радости старшины, двигатель ожил. Танк сдвинулся с места. Но проехав метров десять, опять застыл. Не посчастливилось и Бухареву. Его танк, испытавший немало передряг, тоже остановился.
