Т и м о. Будто железо в горне, точь-в-точь как железо!
Ж е н а к о ж е в н и к а. До чего ж они красные, до чего красные! Боже ты мой!
Ю х а н и. Все равно что медь расплавленная. «И ноги подобны халколивану», как сказано в библии. Помилуй нас господи, несчастных!
Ж е н а к о ж е в н и к а. Ах, бедные детки!
Л а у р и. Исполните же нашу просьбу, как обещали.
А а п о. Умоляем вас, поторопитесь! Огонь мы сами разведем, тут и дрова есть в углу, славные березовые поленья.
Ю х а н и. Вот мы опять посиживаем в старой Юколе, под знакомыми закоптелыми грядками, и, пожалуй, пробудем тут до мая. Пусть наш прежний дом приютит нас на зиму.
Т у о м а с. Но пусть-ка только наступит лето.
Ю х а н и. Да, пусть-ка только наступит лето — и на поляне Импиваара будет новая изба, получше прежней.
Т у о м а с. Как только сойдет снег — и застучат топоры, и загрохочут лес и горы. Уж тогда братьям Юкола не придется проситься на ночлег к чужим людям.
Ю х а н и. Верно сказано! Туомас, забудем-ка ту проклятую историю, что привела к пожару. Лучше подумаем о новой избе, которую мы скоро срубим.
Т у о м а с. Да у меня вся злость прошла, как только мы пустились в этот страшный путь. И когда ты бежал за мной и пыхтел мне прямо в затылок, точно загнанный жеребец, у меня даже сердце заныло.
Ю х а н и. А коли так, будем радоваться, что поход окончен и мы опять в теплой избе. Вон уже и есть-пить нам несут, а вот и два отменных снопа соломки. Возблагодарим бога, дорогие братья!
Весело пылали в очаге березовые дрова. Выстроившись в ряд у славного огонька, братья с наслаждением отогревались. Потом подошли к столу отведать мяса, хлеба, колбас и подогретого пива — всего, что нанесла им жена кожевника, женщина с добрым сердцем. О Валко позаботился сам хозяин, отвел ее в конюшню и наполнил ясли сеном. Скоро по следам братьев прибежали и собаки, высунув языки, виляя хвостами и радостно поблескивая глазами. Братья встретили их с бурным ликованием и начали кормить и ласкать.
А покончив с ужином, братья улеглись на солому и вскоре, убаюканные сладким сном, забыли все житейские бури. Крепок был их сон. И долго еще пригревало спящих пылающее пламя, но потом погасло, и в очаге остались одни угли. Тогда хозяйка закрыла трубу, и от печи повеяло уютным теплом. Но вот улеглась и сама хозяйка, и дом снова погрузился в тишину. А на дворе по изгородям с треском разгуливал мороз; под небом, усыпанным мириадами звезд, свирепо носился северный ветер, и с высоты улыбался светлый месяц.
