Ю х а н и. Иди к дьяволу и толкуй с ним! Окно вдребезги, и прочь из неволи! Батальон, шагом марш! — как, бывало, командовал храбрый капитан.
Т у о м а с. Дверь на крючок, Эро!
Э р о. Именно! На запоры главные крепостные ворота, когда батальон ретируется черным ходом. Дверь на крючке!
А а п о. Я предостерегаю вас!
Ю х а н и. Эх, была не была! Раз!
А а п о. Ах, бешеный, безбожник ты!
С и м е о н и. Ну вот, дело сделано. Только стекла зазвенели!
Ю х а н и. Стекла зазвенели и небеса прогремели, стоило Юсси раз хватить котомкой! Этак только Ленивый Яакко{27} умел!
С и м е о н и. Бедняги мы несчастные!
Ю х а н и. Путь свободен! Намерен ты сдвинуться?
С и м е о н и. Я за тобой, братец!
Ю х а н и. Путь свободен, Аапо! Намерен ты сдвинуться с места?
А а п о. Да что ты с кулаком своим лезешь, сумасшедший? Я пойду, пойду! Коли уж навострили лыжи, так делать нечего.
Ю х а н и. Гром и молния!
Т у о м а с. Хватайте котомки да прыгайте в окно! В сенях кто-то ходит.
Ю х а н и. Уж не кантор ли? А ну-ка, я малость намну ему бока.
Т у о м а с. Иди!
Ю х а н и. Да, это кантор. Я слегка потолкую с ним.
Т у о м а с. Иди, говорю!
Ю х а н и. Не мешай мне сейчас! Я, ей-ей, люблю тебя, братец Туомас.
Т у о м а с. Нет, не пущу тебя на разбой! Лучше прыгнем вместе в окно. Остальные вон уже несутся по полю. Ну, быстрей!
Ю х а н и. Отстань! Какого разбоя ты боишься? Я просто положу его к себе на колени, задеру полы сюртука и отшлепаю голой ладошкой. А уж эта ладонь знает свое дело. Отпусти, братец, не то сердце мое лопнет, как волынка старика Коркки{28}. Отпусти же! Сам видишь, с меня пар валит.
Т у о м а с. Если не послушаешься, мы навеки будем врагами. Помяни мое слово.
Ю х а н и. Что ж, пойдем. Но, не люби я тебя всем сердцем, ни за что бы не отступился.
Они кончили пререкаться и, выпрыгнув в окно, бросились бежать по картофельному полю кантора. Только галька позвякивала под ногами да высоко вздымались комья земли. И вскоре братья вслед за остальными скрылись в густом ольшанике.
Между тем в комнату, размахивая длинной тростью, ворвался разгневанный кантор и принялся громко окликать беглецов. Но тщетно! Братья уже вынырнули из ольшаника и понеслись по скалистому склону, затем продрались сквозь частый можжевельник, пересекли пасторский луг на мысе Неуланниеми, наконец вышли на ровную, гудевшую под ногами поляну и остановились на песчаной дороге у подножия отлогой горы Соннимяки. Они стали подниматься по усеянному валунами склону и, взобравшись на вершину, расположились на вереске под высокими соснами. Вскоре над лесом вился уж дым от костра.
