Ю х а н и. Вот как! Ну, а потом что?
М а т т и Т р у т. Что потом? Забрели мы в одно пустынное место, на этакое топкое болото, и стали пробираться по нему на лыжах. Нашли уйму теплых журавлиных гнезд, перестреляли немало крикливых журавлей. Кошели набили яйцами и пухом, а на плечи взвалили по ноше. А потом мы выпили. Оттуда пошли дальше по топкой илистой трясине, таща на себе журавлей и собак. И не раз случалось, что охотник с повизгивавшей собакой на шее вот-вот был готов провалиться в бездонный омут. Но мы все-таки выбрались снова на сухой пригорок, мокрые как мыши. Устроили ночлег, разожгли большущий костер и сбросили с себя промокшую одежду. Делать нечего — снимай штаны да рубаху, все равно что шкуру с угря, и вешай на веточку, Скоро от одежды повалил пар, в золе зашипели журавлиные яйца, а сами мы, нагишом, закрутились, точно бесы-полуночники, подставляя огню то один бок, та другой. А потом мы выпили. Но как же время проходило? Как провели мы эту майскую ночь? Собаки почему-то раздували ноздри и поглядывали на макушки деревьев. Потом и мы стали посматривать наверх — и что же увидели?
Ю х а н и. Скажите-ка! Пожалуй, маленького медвежонка?
Т и м о. Или самого беса и лешего, я думаю.
М а т т и Т р у т. Ни того, ни другого. На суку бородатой сухой сосны сидела большущая росомаха. Хейсканен выстрелил по ней, но мимо; Юсси Коротышка выстрелил, но тоже мимо; наконец и я пальнул, да не тут-то было. Росомаха только чуть покачнулась, сердито зарычала и осталась сидеть на суку. Тогда Хейсканен закричал: «Это колдовские козни! Колдовские козни!» — и, вытащив из кармана зуб мертвеца, покусал его немножко, поплевал на пулю и опять загнал ее в ружье. Потом помахал рукой, страшно ворочая глазами, сказал каких-то два-три ужасных слова, бесов сын, и выстрелил. Росомаха свалилась с сосны. Но до смерти ей, чертовке, было еще далеко, и тут-то и началась потеха. Ведь сами мы, совсем голые, даже близко не смели подойти к этой злючке; да и собаки не хотели с ней сходиться и тявкали в сажени от зверя, а он все рычал на них из куста. Ему, видишь ли, все еще помогала нечистая сила. Но Хейсканен снова начал произносить страшные слова да замахал рукой и заворочал глазами. И гляди, как собака теперь бросилась на зверя! Прыгнула, как ракета, и то-то поднялась возня! Боже мой, чего она только не выделывала с бедной росомахой! И так ее и этак, и так и этак! Нет, черт побери, вам еще наверняка никогда не приходилось видеть такой схватки, никогда!
