Борт цеппелина L-32. Неизвестно где и когда
– …продолжайте отсчет вслух. – распорядился фон Зеггерс и, подтянувшись на поручнях, высунулся в люк:
– Ганс, Курт! За борт все лишнее! В первую очередь, инструменты, бортпаек. Воду сливайте, пустые баллоны со сжатым воздухом – всё вон!
По мостику загрохотали башмаки, и внезапно всё – и заунывное завывание двигателей, и топот на килевом мостике, и размеренный отсчет высоты, – заглушил отчаянный крик вахтенного офицера:
– Герр капитан! Прямо по курсу! Какой-то… майн готт, что за чертовщина?
Фон Зеггерс кинулся к носовому остеклению гондолы. Прямо перед воздушным кораблем формировалась плотная, пронизанная электрическими разрядами, стена серого, какого-то выцветшего тумана. Стена эта закручивалась в гигантский водоворот, точно в центр которого смотрел нос корабля.
– Оба полный назад! – заорал фон Зеггерс, понимая, что уже не успеть. – Держитесь крепче, сейчас…
С перекошенным лицом, Фельтке рванул сектора газа обоих двигателей до упора назад. Огромные пропеллеры замолотили воздух, отчаянно пытаясь противостоять силе, неумолимо втягивающей искалеченный цеппелин в растущую на глазах исполинскую серую воронку.
Невероятно, но английский лейтенант остался жив. Мало того – он не получил сколько ни будь серьёзных ранений – несколько царапин и ушибов, разумеется, в счет не идут. Борт цеппелина, растяжки и газовые мешки спружинили, погасив силу удара, которая в противном случае могла бы перемолоть отчаянного пилота в фарш. И теперь он, зажатый в кабине растерзанного аэроплана, висел в мешанине гнутого дюраля, тросов и драных лоскутов прорезиненной ткани, в которую превратились внутренности цеппелина. Уилбур Инглишби висел вниз головой, на привязных ремнях, и в просветы между исковерканными фермами и клочьями газовых мешков видел серо-стальную, испещренную морщинами волн гладь Северного моря.
…а это что? Островок? Откуда он здесь?…
Теллус. Пассажирский лайнер «Династия»
…каюту, как и весь лайнер, затопила пугающая тишина. И в ней особенно неуместно прозвучало кудахчущее, какое-то старческое хихиканье. Алекс с недоумением обернулся – странный звук издавал Фламберг.
– А я предупреждал! – Голос был надтреснутым, под стать хихиканью. – Я им говорил! А они попросту посмеялись над моей работой.
Руки магистра бесцельно шарили по столу. Вот пальцы нащупали чайную ложку, согнули, разогнули, снова согнули. Из уголка рта побежала струйка слюны, глаза – со зрачками во всю радужку, безумные, пустые.
