— А не хочешь — смотри сам, — заключил он в конце концов и задул лампу.
Лежу я, а глаза хоть выколи — не спится, всё думаю, куда мне деться. Оно и учителем было бы неплохо, раньше мне хотелось им быть, и в школе агитировали, но здесь, пожалуй, ничего не получится. Не будет решета бобу, как обычно говорит бабушка. В техникуме, говорят, стипендия такая, что за один день можно проесть. Это, если бы техникум был недалеко от дома, то прибежал да пообедал, хоть всухомятку. Да и с одеждой туго — дальше некуда. Слышал я, как отец перед сном вздохнул:
— Это же сейчас, старая, нам на штаны парню надо разживаться, да и свитку какую-то на зиму не повредило бы. Борова продать, что ли?
Словом, наделал заботы тот диктант и мне и отцу. Но пусть он не очень переживает — я и сам себе заработаю. Подумаю хорошо и пойду в прицепщики. Они часто меняются. Говорят, что трудно. Ничего, переживу. На плуге за трактором ездить — не пешком ходить. Конечно, земли наешься больше, чем хлеба, зато заработки постоянные.
А лучше всего — у конюха, помощником Петьки Чижика. Он же мой ровесник, так что я с табуном не справлюсь? Правда, вместе с Петькой ухаживает за лошадями и дед Коврач, но там того деда столько — один кашель остался. Как на луг табун гнать, так на коня надо подсаживать, будто на печь. Вот я на его место и стану. Тоже что ни день, то трудодень, а то и полтора.
— Ну если это и будет, то разве что по осени, как снопы свезут и картошку выкопают, — сказал утром отец, услышав о моих намерениях пойти в конюхи, — а пока что поставит тебя бригадир скорее всего на моё место — снопы возить, а меня, наверное, пошлёт на молотилку, ведь мужиков там мало, да и те калеки.
А бабушке мои конные замыслы пришлись не по душе:
— Тебе на коне гарцевать, а мне штаны латать? Где это я напасусь тех заплаток и ниток?
— Там оно ещё видно будет, — успокоил её отец, и мы пошли на колхозный двор, пошли всей семьёй: впереди отец с бабушкой, за ними я и Глыжка с кнутом через плечо.
Нинка-бригадирша, чёрная от солнца, словно головешка, увидев меня, обрадовалась, как родному сыну.
— Вот молодец, что вернулся в бригаду, — затараторила она, по-мужски здороваясь со мной, а потом резанула себя рукой по шее, — мне мужики вот как нужны.
Пока что никто надо мной не смеётся: мужчины курят под кузницей, женщины галдят своим гуртом. Никто обо мне не вспоминает. Зря только вчера, возвращаясь из училища, прятался от людей, словно бродяга с Сахалина.
