И я верю, что это не просто красивое словечко. Он может, он такой. Но что мне с того толку — сам не гам и другому не дам? Он под горячку заберёт, а потом всю жизнь каяться будет, а я останусь виноват. Не хочу я, пусть учится с богом. А мне оставаться вечным скворцом.
Тут откуда ни возьмись Юрка, прибежал узнать о наших успехах и, узнав, только свистнул:
— Ну и ну-у, и как ты, Иван, умудрился?
О чём и не думал, на том оступился. В школе меньше четвёрки никогда не было, а тут как наваждение какое-то.
Но вскоре всё выяснилось. Юрка сходил в приёмную комиссию, кого-то там попросил и вернулся с моим диктантом.
Вышли мы из шумного спортивного зала подальше от любопытных глаз, сели на лавочку под сосной и начали разглядывать, на чём я спёкся. А вот на чём — на удвоенных буквах. И ошибки в основном сделаны в одном предложении, где говорилось, что некий профессор ехал пассажирским автобусом по какой-то там трассе. Вот этот самый профессор со своей поездкой меня и подвёл под монастырь, чтобы он обратно не вернулся. Всё я написал с одной буквой «с»: и профессор, и пассажирский, и трасса. Просто из головы вылетело, что по-русски нужно с двумя. А там ещё и по мелочи накопилось: где-то просто букву пропустил, две-три запятые поскупился поставить — и прощай, училище! И всё из-за той мымры, что нам диктовала — не могла немного на двойных посипеть, как сипела наша подлюбская учительница русского языка.
И вот я возвращаюсь домой один, без Саньки. Его поставили уже в строй и повели в столовую есть артиллерийский паёк, а мне и ещё таким же недотёпам вернули свидетельство об образовании, сказали утешительное слово, что наше ещё всё впереди, и отправили вон с глаз.
Я иду не из училища, я иду с похорон, похоронив свою артиллерию, своё офицерство. Что дома отцу сказать, как деньги, одолженные у деда мне на новые штаны, вернуть обратно? А не дай бог встретится кто из учителей, до которых тоже дошла слава о наших с Санькой успехах — сквозь землю мало провалится, сгореть можно от стыда. И кто нас просил трубить: погоны в шапке, погоны в кармане? Саньке повезло, а моя шапка оказалась дырявая. Вот тебе и городские барышни под ручку. Здесь к своим теперь носу не показывай.
Сначала я хотел пересидеть где-нибудь за околицей деревни до темна, чтобы потом прошмыгнуть, словно мышь, в свой двор, не встретив на улице никого из односельчан, но передумал. А не лучше ли сейчас, пока все на работе? Только не надо идти по улице, а за огородами, а потом через заборы, через заборы, где добрые люди и не ходят, а только воры и беглецы. Собак я не боюсь. Собака полает, самое страшное — за ногу грызанёт, а спрашивать же не будет, сдал я экзамены или нет. Значит, и славы не разнесёт.
