– Ты смышленый малый.
Он как раз закончил с котелком и принялся за миски и черпак, которым раскладывали еду.
– То, что мы живем здесь, не делает нас слепыми. Или не значит, что мы не в курсе о том, что делается в городе и всем округе. Бывает такое, чем дальше ты, хоть мыслями, хоть буквально, тем яснее видишь происходящее.
С наступлением ночи они сделали привал у подножия хребта и поужинали припасами из рюкзака Уилла. Разложили небольшой костерок, и охотник задумчиво наблюдал, как огонь пожирает тонкие веточки, пока Лонни делал самокрутку и рассуждал о том, как было бы здорово, если бы погоня уже завтра увенчалась успехом.
Уилл, хотя и согласился, все же выразил сомнение, что из этого получится что-то хорошее.
– Она не верует, – пояснил он. – Эта семья всегда ненавидела церковь. Я не понимаю, как ее появление там может что-то изменить.
– Лучше держать ее на коротком поводке, чем позволить разгуливать без контроля. – Лонни прикурил и глубоко затянулся. – Она сама заварила эту кашу, когда пошла к шерифу.
– И что она ему сказала?
– Ни капли правды. Но ее слова бросили тень на Отца и церковь. Думаю, этого достаточно, чтобы Иоанн к ней прицепился.
– Я помню ее ребенком, – возразил Уилл. – Даже тогда она была упрямой и сильной. Едва ли она кардинально изменилась с тех пор.
– Скоро увидим, – хмыкнул Лонни и, сделав последнюю затяжку, швырнул окурок в огонь.
Спустя пять минут он уже крепко спал.
Уилл сидел и смотрел на огонь до тех пор, пока не остался только слабо тлеющий уголек в основании импровизированного очага, который он сам и сложил из окрестных камней. Он вспоминал о медвежонке, которого хотел спасти, и о неудаче, что постигла его.
Этой ночью, впервые за долгое время, ему приснилась дочь. Она всегда просила укладывать ее в кровать и не засыпала, пока он не садился рядом. Ребенком она часто пугалась и начинала кричать, если, проснувшись ночью, не видела его рядом. Уиллу снились те моменты, когда она уже лежала в кроватке с закрытыми глазами, но еще не засыпала.
– Ты же не уйдешь? – спрашивала она.
– Нет. Я буду рядом с тобой.
– Даже когда я засну?
– Да. Я всегда буду рядом. Всегда буду присматривать за тобой и никогда не покину.
– А как же мама?
– А что с ней?
– Кто будет присматривать за ней?
– Тоже я. Я присматриваю за вами обеими.
– Даже когда присматриваешь за мной?
– Да, – уверенно отвечал он.
И он действительно наблюдал за ней. Слушал ее дыхание и замечал, как оно меняется по мере погружения в сон. Он видел себя в старой комнате, служившей детской, в доме, который когда-то принадлежал ему и стоял на краю утеса. В этом сне он смотрел через окно спальни на поле, и то было изобильным и золотым, полным пшеницы перед самым сбором урожая.
