Заложники | страница 98
4
Накануне посещения какого-нибудь сановного "друга детей" или даже целой комиссии инспекторов, шефов и т.д., детсад начинал гудеть, как потревоженный улей, мылись стекла, ремонтировались игрушки, а то и подкупались новые, которые строжайше запрещалось трогать до приезда гостей, протиралась повсюду пыль - словом, наводился марафет.
Нельзя, впрочем, сказать, что обычно было запущено, вовсе нет, директриса свое дело знала, и персонал знал, но тут уж все просто блестело и играло, как в праздник, и ходили торжественные, приподнятые, приодетые словно уже сейчас, вот-вот должен был решиться вопрос о персональной пенсии. Тут как бы затрагивалась личная честь коллектива. Нифонтов чувствовал, шевеление продолжалось даже ночью.
Естественно, генеральной уборкой и благоустройством дело не ограничивалось. Перед гостями необходимо было продемонстрировать также уровень воспитательного процесса, счастливые, нарядно одетые дети декламировали стихи - о дедушке Ленине, о партии, о родине, о матери, о березке, о своем замечательном детстве, это уж само собой разумелось, бывало, что устраивался какой-нибудь весенне-осенний бал, ставился кукольный сказочный спектакль, пелись песни, танцы до упаду, тут уж многое зависело от фантазии воспитательниц. Дети, впрочем, радовались вполне искренне. О наше безоблачное, чистое, наивное детство, где ты?..
Студента все это, однако, затрагивало лишь косвенно - ночные деловитые шорохи провоцировали его полусонную бдительность. Не хватало, чтоб еще и его вовлекли.
И в тот раз, очередной, тоже бы прокатилось мимо, как уже бывало, если бы совсем близко к полуночи не пришла Инна. Села на низкую гимнастическую скамейку и, окрутив вокруг ног полы белого своего нянечкиного халата, молча сидела, как будто Нифонтова не было. Но он был, уже изготовившийся ко сну и с вожделением поглядывавший на расстеленный спальник. Сон, однако, если не отменялся, то откладывался на неопределенное время.
На заботливое "что случилось?" Инна не откликнулась, упрямо поведя плечом: ничего! Нифонтов коснулся плечом: он же видит, - проницательный. Видит и хорошо, чего ему от нее-то надо? Студент обиженно отодвинулся: ему ничего не надо, это она пришла. Да, пришла, потому что все, хватит, больше она здесь работать не желает и не будет. Надоело! Ладно, если б это еще только ее касалось, она бы, может, и стерпела, но дети-то при чем? Почему они должны страдать? И вообще она не понимает, как так можно, с детьми! Неужели не стыдно?