– Мы все очень выносливые. Раза в два-три более, чем другие ваши бойцы. Натаскивали с детства. Более ловкий, сильный и внимательный. Я не хвастаюсь, это действительно так.
– Пока ничего нового. – Лейтенант замолчал, приглашая продолжить себя нахваливать. Неудобно, но он прав. За несколько недель раскрыть качества бойца невозможно. К тому же от этого, могут зависеть жизни его и моих товарищей.
– Нас готовят как универсальных бойцов. Имею командный опыт, правда, небольшой и в весьма примитивных условиях (рассказывать, что я потерял значительную часть подчиненных, я не стал. Да и не чувствую своей вины в этом, положа руку на сердце, – чистая ошибка планирования). Плюс слабые, но магические возможности имеются.
– Поподробнее сможешь? Не стесняйся, здесь чужих нет!
– Эмпатия. Чувствую окружающее, если без комбеза, то в ста – ста пятидесяти метрах определю засаду, сколько врагов и где они. Кстати, когда свой комбез закупорен наглухо, чувствительность сильно снижается. Могу всякие мелкие «фокусы» делать: молнию, сгусток огня, воздушный кулак, еще по мелочи. Не достойно особого внимания – это даже не навредить, а скорее ошеломить противника. Сигналки ставлю хорошо, на своем курсе был в пятерке. Да, мечник – эксперт. Хотя это, наверное, не то?
– Ну почему? Вполне может пригодиться. А как ваша хваленая шкура?
– Здесь все плохо. Потому сюда и послали – готовят к переводу в техи. Не дается она мне. Каменная кожа, роговые лезвия на ударные поверхности. Ну и внушить могу, что я очень страшный, так, баловство. Качаю все это с детства, но развивается очень слабо.
– Еще что? Не смущайся, не девица, тем более боевой опыт есть, говоришь… Сколько компаний прошел?
– Три, но это так, практика.
– Значит, убивать приходилось, как понимаю… а сам ранен был?
– Да, есть опыт. Неприятный, не хотелось бы повторять. Кстати, мелкие ранения могу заговаривать, если надо будет. Не лекарь, но немного есть.
Лейтенант замолчал, отвернулся, глядя вдаль сквозь и поверх древесных стволов и веток, покрытых темно-зеленой листвой с легким серебристым оттенком. Вечер был необычным. Замолкли птицы, и лагерь затих. Бойцы вымотались, уснули или пытались заснуть. Сквозь листву пробивались ярко-красные лучи заходящего солнца. Раньше здесь такого не замечал, под вечер освещение, конечно, менялось, но чтобы такой яркий оттенок, что даже слегка окрашивал светлые поверхности, такого точно не замечал.
– «Рубиновый четверг», – сказал лейтенант.
