Теперь я мог ничем не ограничивать себя. Мотоцикл ревел под нами, набирая скорость, словно в восторге от своих освобожденных возможностей. Я вывел мотоцикл на широкую ночную автостраду с флюоресцирующей дорожной разметкой и внезапно загорающимися и гаснущими в темноте знаками и буквами, как будто сплетенными из прозрачных, наполненных живой светящейся жидкостью сосудов. Редкий встречный автотранспорт проносился мимо сгустками энергии и слепящего света.
Почти перестав ощущать скорость, словно перейдя некий порог чувствительности, я стал бросать мотоцикл от одного края трассы до другого, по всем полосам, и как-то незаметно мы включились и увлеклись записной хулиганской игрой и жестоким лихачеством. Едва завидев фары встречного автомобиля, мы немедленно выходили прямо ему навстречу, врубая непрерывно свою пронзительнейшую сирену и наслаждаясь, потешаясь над ответными нервными взвизгами, переходящими в истерические завывания срывающих голос клаксонов, и выдерживали до тех пор, пока обезумевший от напряжения и ужаса встречный не сбрасывал скорость и не прижимался покорно к обочине, проклиная нас и наше безобразное молодчество.
Как бы выражая свое одобрение и нетерпение принять в сумасшедшей гонке какое-то свое участие, девушка еще крепче прижалась ко мне и совершенно по-свойски взялась за пряжку моего ремня, не уступая мне в настойчивости и непреклонности — и даже превосходя.
Принудив отпрянуть к обочине еще несколько робких легковушек, которые уже почти не были способны, как я ни старался, отвлечь внимание моей спутницы, я наконец заприметил впереди достойного соперника — целых три пары сверкающих полуметровых фар плюс угрожающе раскинутые габаритные огни: многотонный грузовик-рефрижератор как будто бы полз с горы, но на самом деле летел, несся, словно тупая лавина, равнодушная ко всему, что только может встретиться на пути.
Я управлял мотоциклом, но девушка управляла мной. Пространство судорожно сокращалось, словно выдавливаемое поршнем гигантского шприца — в никуда. Мы были уверены в победе. На рубеже последних ста метров девушка торжествующе привстала и заставила меня выжать предел скорости. Упершись каблуками в рычаги, я рванул руками руль и оторвал переднее колесо от асфальта, вздыбив мотоцикл почти вертикально. Я уже мог разглядеть в кабине грузовика, на лобовом стекле которого в невероятно нарастающем давлении конденсировалась влага, упрямое и хмурое лицо водилы-профессионала, заросшее черной трехдневной щетиной.
