Остановившись, я с досадой встряхнул платок, сунул обратно в карман и огляделся по сторонам. За суетой я и не заметил, что вышел из леса, который остался далеко позади и на отдалении напоминал гигантского чешуйчатого ящера с травянисто-болотистым брюхом и светло-пепельным хребтом, распластавшегося в полгоризонта, охвативши кривыми лапами холмы.
Я пересек сиреневые, сплошь заросшие цветущим горохом луга, иногда нагибаясь, чтобы надергать сахаристых, зародышевых стручков, отсасывая сок, а жмых выплевывая.
Я приблизился к пустынной железнодорожной платформе — ветхой, с искрошившимися, обгрызенными плитами, но яркими и цветастыми сигнальными знаками. Платформа была тупиковой: заскорузлые, перегороженные черно-белым шлагбаумом рельсы вонзались в желтую, песчаную насыпь буфера. Шпалы, глазурованные бурой грязью, словно шоколадом, были неподвижны, но при пристальном разглядывании как бы двигались, и скоро я уловил нарастающий шум приближающегося состава.
Кто-то дружески коснулся моей руки. Я оглянулся и увидел, что она снова была рядом.
В полуденном электропоезде мы летели над излучиной лесной реки. Стальные фермы моста прыгали за приподнятой фрамугой окна, с оттяжкой вбивая внутрь вагона порции густого воздуха, обогащенного водяными испарениями. Солнце стояло в зените, и его лучи, падая почти отвесно, соприкасались с пыльным оконным стеклом под самым малым углом и вызывали в стекле как бы самостоятельное свечение.
Вагон был пуст, а мы сидели друг напротив друга на деревянных лакированных скамейках с привинченными к спинкам латунными ручками. На ней был узкий красный жакет и шелковая черная юбка. Волосы в цвет перезрелой вишни или шиповника собраны и стянуты назад тесемкой черного крепа, завязанной тугим бантом.
Я хотел что-то спросить, но, встретившись с ней взглядом, почувствовал, что впадаю в неодолимую, младенческую летаргию.
А река внизу была так холодна и прозрачна, что ее напруженная поверхность представлялась выпуклой, словно толстая линза или хрустальный брусок. Чуть наискосок, неспешно оборачиваясь, отступал прочь покатый, темноватый берег с влажно-губной, глинистой складкой у подошвы, зализанной быстрым течением, и одиночными, долговязыми соснами на верхней, солнечной опушке, усеянной восково-золотистыми шишками и благоухающей цветочной пестрядью…
