Тане вдруг вспомнилось, как весь класс собирался пойти посмотреть приезжий цирк. Все ходили возбуждённые, и целый день разговоры были только о цирке. Таня стояла в коридоре и с грустью думала: «Все пойдут сегодня в цирк, а я нет… Эх, были бы у меня деньги!..» Кто-то тронул её за плечо. Таня обернулась и увидела Валю Сергееву:
— Хочешь, пойдём с нами в цирк. У нас есть один лишний билет. Ты что, не веришь? Честное пионерское, есть! Это девочки просили меня сказать тебе…
Вспомнив этот случай, Таня улыбнулась: «Если бог всемогущ, — как говорит мать, — то почему он не уничтожает тех, кто читает книги, ходит в кино, носит красный галстук? Может быть, в самом деле бога нет? Кто его видел?.. Сказать матери — страшно…»
В Киев пришли поздно вечером. Направились прямо к монастырю. Утром вместе с толпой богомольцев пошли прикладываться к «святым мощам». Потом мать показала Тане большую икону, «плачущую настоящими слезами».
«Откуда у неё берётся столько слёз? — удивилась Таня. — Может, их наливают туда?»
— Дедушка, а можно посмотреть, что за иконой? — спросила она у церковного сторожа.
Анна Андреевна дёрнула дочь за руку и, стыдясь укоризненных взглядов богомольцев, потащила её на улицу.
«Как же так, — не могла успокоиться Таня, — если икона плачет настоящими слезами, то почему мне не дали посмотреть, что делается за иконой?»
Когда они вернулись домой, Таня, пересилив страх, заявила матери:
— А бога-то нет!
Анна Андреевна вздрогнула, словно её кто-то неожиданно ударил, потом громко заохала, запричитала и, схватив веник, начала с ожесточением стегать им дочь.
На этот раз Таня не плакала. Она стиснула зубы и молча переносила боль. «Бей, бей, — шептала она про себя, — а бога-то всё равно нет! Если он слышит, что я говорю, то почему не проваливается пол, не обрушивается потолок? Ага! Значит, всё это — враки…»
Это была первая большая победа Тани. Она уже не снимала дома красного галстука и не боялась проклятий странников. Ей было легко и свободно, будто она сбросила с плеч огромную тяжесть. Мать, казалось, перестала замечать её.
Но однажды в субботу Таня пришла домой пораньше. Анна Андреевна, протянув ей деньги, необычно ласково сказала:
— Сходи, доченька, к вечерней молитве. Поставь свечку богу.
«Что это ей вздумалось опять посылать меня в церковь? — недоумевала девочка. — Наверное, «божьи люди» надоумили. Ну да, конечно. Утром снова приходили две старушки. Они с матерью о чём-то пошептались, а потом, как обычно, долго пили чай».
