— Есть у нас в классе один человек… Догадались, о ком я говорю? Это…
— Конечно, — радостно закричала Валя, — это ты про Таню. Надо принять её в пионеры!
— Чего ты лезешь вперёд? — недовольно отмахнулся Володя. — Я и сам знаю. И не лезь, когда тебя не спрашивают.
Валя была очень рада за подругу и даже не обиделась на Володины слова.
— Помните, ребята, субботний концерт, — мечтательно проговорила она. — Как чудесно Таня пела украинские народные песни. Настоящий соловейчик! Я очень хочу, чтобы она была в нашем отряде.
День, когда Тане повязали красный галстук, вихрем ворвался в её душу. Ей казалось, что она самый счастливый человек на свете. Но, когда она пришла домой, радость её померкла. Мать строго взглянула на сияющее лицо дочери и потребовала:
— Сейчас же сбрось эту тряпку! Красный цвет — сатанинский цвет.
Кровь бросилась в лицо Тани. «Как?! Снять галстук? Опозорить честь пионера? Подвести ребят, Валю?» Но Таня не решилась перечить матери. Она медленно развязала и сняла галстук. А вместо него надела крестик. Анна Андреевна на этот раз одержала победу.
Каждый день Таня приходила в школу в галстуке, а около дома поспешно прятала его на самое дно портфеля и вынимала крестик. Однажды мать нашла Танин галстук и так разгневалась, что выгнала дочь из дому. Вся в слезах, долго бродила Таня по городу. Поздно вечером соседи открыли ей дверь, и она ночевала на кухне.
Девочка не осмеливалась возражать матери и снова стала петь в церковном хоре. Ребята об этом не знали. Её тянуло к ним, но смотреть в глаза друзьям было стыдно. И Таня ошиблась ещё раз: о своих страданиях она не рассказала никому, даже своей лучшей подруге Вале. Не решилась просить помощи в отряде, у вожатой и учителей. Она не была убеждена, что её правильно поймут. А остаться без отряда, без школы ей было страшно.
Анна Андреевна не простила дочери, что та вступила в пионеры и тем самым «согрешила» перед богом. Когда наступили летние каникулы, она сказала:
— Пойдёшь со мной ко святым киевским местам. Молиться будешь, чтобы бог простил твои грехи.
…В жаркий июльский день по пыльной дороге устало брели двое: женщина и девочка. У обеих за плечами были котомки, в руках длинные суковатые палки.
— Мам, я больше не могу, — остановившись, проговорила девочка. — Давай отдохнём.
— А ты молись! Шагай и молись. Проси святого Николая-угодника, чтоб он дал тебе сил.
Девочка снова понуро поплелась за матерью. «Когда всё это кончится? — думала она. — Который день идём, идём, а конца пути не видно… И какие грехи я должна замаливать? С ребятами дружу? Пионеркой стала?»
