Но зачем заманивать? От чего просто не пригласить? Или здесь дело в некоем предполагаемом торге? У людей этой параллели всегда всё в итоге сводится к деньгам или равноценному и не очень обмену. Вот только я и представить не мог, как не старался, что способны выставить на обмен вестники, кроме своего искусства, разумеется. И опять-таки, не проще ли это искусство купить, чем проворачивать такую сложную операцию.
Но и кристалл треклятый похищен не просто так. Погибли люди, которые помогли Тигру его выкрасть. Ради чего? Неужели они не понимали, что их вычислят? Вычислят и жестоко с ними расправятся. Понимали, решил я, и гибли за что-то большее, что пока сокрыто.
Вот тут я и понял, что разбираться со всем этим мне придётся на месте.
— Так я выйду, — произнёс я тоном, заставившим леди Изабелл Монтгомери опустить глаза, — а вы попейте кофе.
Баня чудесным образом выгоняет хмель, если только не добавлять вне парной. Следуя этой народной мудрости, мы со старшиной пили нечто безалкогольное с кисловато-сладким вкусом. Он называл этот напиток «квас». Вот так и квасили.
Местный сутенёр попытался было предложить нам для компании местных вдовушек и пару перезрелых девиц. Но, получив в глаз от Вадима, сразу вежливо отстал. Наша беседа не была предназначена для чужих ушей.
Тело совершенно расслабилось после парной с избиением розгами, которые местный экзекутор называл «веник», зато мозг совершенно просветлел. Я вновь помнил, где я, кто я, и зачем я здесь. А так же, кто этот рыжеусый здоровяк, завёрнутый в белую простыню наподобие римских патрициев.
— Вад, ты готов продолжать? — Спросил я.
Крепкое тело патриция неохотно пошевелилось, рыжие усы затопорщились. Старшина со вздохом принял вертикальное положение и кивнул.
— Спрашивай.
— Что остановило миграцию? Какой ужас? Кто населяет этот мир сегодня? Кто такой Тигр? Я стану повторять эти вопросы, пока на все не ответишь, — пообещал я. — А напоить меня больше не удастся.
— И не пытался, — отмахнулся старшина. — Сам хотел напиться.
Он изрядно приложился к глиняной крынке с квасом.
— Про тебя не подумал — прости. Этот ихний самогон — штука зверская, если привычки нет. Да и с привычкой, как видишь, на пол укладывает! Ты чего за ножик-то схватился?
Мне было неловко, но откровенный разговор требовал откровенного ответа. В конце концов, он всё равно никому уже не расскажет.
— Показалось, что ты убить меня пытаешься.
Похоже, такое предположение его изрядно развеселило. По крайней мере, мне пришлось ждать, пока он прохихикается.
