Они вышли из фургона, Морис!
И оба – с большущими испанскими бошками.
Плечи – шириной с Мадрид.
Оба прислонились к фургону и страстно закурили – на дом они поглядывали спокойно.
Морис тепло укутал дочку.
Синтия бросала вещи в сумку – кошельки, карточки.
Они ушли через заднюю дверь – тихо прятались в холодном безжизненном февральском саду.
Ночь уже опускалась.
Они прятались, пока окончательно не стемнело.
Пробрались по насыпи к путям.
В ужасе шли по подветренной стороне насыпи.
Под ногами плыл гравий.
Шуршали мелкие млекопитающие.
Ночь в Харинги, Крауч-Энде, Страуд-Грине.
Молча дышала огромная пасть Финсбери-парка.
Пульсировала вена-магистраль Севен-Систерс.
Они провели бессонную ночь в гестхаусе в Крауч-Энде. Ночь тянулась медленно, как десять лет. Морис чувствовал себя старым как никогда, но да, рядом была Дилли – молчаливая, прекрасная – и да, сомнений нет, он в нее влюблен. Пришло время возвращаться в Ирландию.
Морские скалы; соленый ветер; дом.
⁂
С холмов над Берхэвеном казалось, что порт под апрельским солнцем порезан ножами холодной синевы. Дилли нестройно напевала и следила глазами за ранней бабочкой – беловато-желтым миганием, легким, как ее дыхание. Кожа у Дилли была нежная и бледная, как пепел, и прораб Мерфи смотрел на ребенка с улыбкой.
Вся где-то в своем мире, сказал он.
И не говори, сказал Морис.
Липкая ручка ребенка в его руке. Морис осторожно потер большим пальцем ее скользкую ладошку – это почему-то успокаивало. Они втроем шли по сырым акрам участка. Участок находился на плато, среди каменистых холмов над городом. В одном его конце стоял странный курган с кустарниками. Их строительный проект – дома в форме полумесяца. Полумесяц построят так, чтобы сдерживать ветер с запада.
Можно будет посадить сзади деревья? спросил Морис.
Ну, сказал Мерфи.
Что, совсем ничего не приживется?
Да тут скала, а не почва, сказал Мерфи. Если что красивое, то нихрена не приживется.
Ну хотя бы вид. Морис поднял дочку на руки и закряхтел из-за ее веса. Сказать по правде, в три с половиной года она весила как пикси. Он показал ей юг, открытый мир.
Вот это вид, да, Дилл?
Провел ее взгляд по крышам города, над мачтами и щетиной гавани, до острова Бер.
«Терраса с видом на гавань»? предложил Моррис.
«Вид на гавань»? сказал Мерфи.
Или что-то более ирландское?
Мысль, согласился Мерфи.
Как ты смотришь на ирландское название, Дилли?
Девочка застенчиво улыбнулась.
Что-нибудь с croí, сказал Морис. Croí – это же сердце?
