От подъезда до места встречи у платформы Вешняки пешком пятнадцать минут. С Ириной мы иногда так ходили в Кусковский парк. Получалось любопытное движение к свободе. Площадь у метро «Рязанский проспект», окончательно застроенная и грязная, давно стала трудным препятствием, а за ней открывался ещё и Вешняковский проезд, прямой, унылый, заставленный автомобилями, после которого предстояло спускаться в чёрный, всегда холодный тоннель под железнодорожной линией у платформы Вешняки и два раза переходить улицы, по которым с утра до ночи катили автомобили. Но в итоге мы шли через парк и подходили к лёгкой факельной колонне на берегу с чудной перспективой на Большой пруд, дворец, милую церковь, игрушечную аллею и таинственный зелёный купол грота. Ангел на церкви выглядел так, будто именно нас он приветствует, отчего мы постоянно убеждались в правильности маршрута. В обратном направлении не ходили никогда, и если возвращались, то автобусом.
Мы давно не были в Кусково.
Откуда-то летели редкие хлопья снега, солнце на сизом небе угадывалось прозрачным пятном. За два пьяных дня я отвык от зимы. Было удивительно видеть слежавшийся до льда снег на деревьях и приятно оттого, что сейчас февраль, а не июль. Шагал я тяжело, но ровно, дышал, улыбаясь зиме, ясно понимая то, что произойдёт в парке. И надеялся на то, что удастся с чувством морального превосходства посмотреть в глаза Зенкова, совершить обмен и вывернуться из петли прошлого. Я уже был вполне спокоен — ситуация была ясна, я ею владел, чего ж ещё?
Там же, где и назначил, на выходе из перехода, под зелёной пластиковой крышей прохаживался Зенков: в большой серой куртке с капюшоном и широких джинсах. На плече висела такая же, как у меня, кожаная сумка.
