— Что-о? — изумился Павел.
— Да! — Конев радостно сморщился и произвёл горлом торжественный звук. — Половина!
— Правильно! — Павел умилился. — Мы же бестолковые!
Конев согласно кивнул.
— А ты толковый!
Чуть подумав, Конев снова кивнул.
— И правильно, так их! То есть нас.
— Да, — сказал Конев.
— Но ты ошибся, — вступил я.
Конев замер и, что-то сообразив, подтвердил:
— Половина!
— Саша, — ласково сказал я, — да чтобы клад взять, инициативу надо проявить, старание! А тебя с нами не было!
— Половина, — пробормотал Конев.
— Не получишь, — поддержал меня Павел, — кишка тонка!
Ещё с минуту что-то соображал Конев, морщил лоб, наконец утвердился во мнении и подтвердил:
— Нет, получу!
Язык его плохо слушался, говорил он медленно, но уже улыбался, как человек, принявший единственно правильное решение.
— Это ты по пьянке глупый, — не поверил я, — протрезвеешь и угомонишься!
— Заяц во хмелю, — добавил Павел.
— Нет, — упрямо мотнул головой Конев и неожиданно взвизгнул: — Это моя доля! Мне Богданов передал отчёт. Первый экземпляр! Мне!
И он трижды приложил ладонь правой руки к груди.
— Мне!
— Почему ж ты в Москве ничего не сделал, чтобы взять клад?
— А зачем? Радиолокатор Богданов передал Паше, пусть Паша и организует. За это ему половина. А мне он передал отчёт, мне другая половина. Половина! — всхлипнув, закричал Конев и затопал ногами. — Половина!
Он рванулся всем телом, задел ногой о щебёнку и упал в костровище. Быстро оттуда выкатился, вскочил на ноги, метнулся к кустам, вернулся… И застыл! Стоял, всхлипывал и сопел. Грудь его то поднималась — и на боках резко обозначались рёбра, — то опускалась, и тогда вперёд торчал его узкий живот.
— Остыл? — спросил Павел. — Окунись.
Усмехнувшись, Конев ступил с берега в воложку и ухнул в воду. Вынырнул, встал, нащупал дно, покачался, устроился. Вода была ему по плечи. Снизу он неотрывно смотрел мимо нас.
— Глотни!
Опять он усмехнулся, поднял руки — в правой особенно холодным над водой стеклом сверкнула бутылка. Он повернул пробочку, приложился.
Ну, наконец-то! Пора было заканчивать. Павел встал и направился к коневскому рюкзаку. Всхлипнув, Конев метнулся из воложки и, опередив его, сел на рюкзак. Тем временем я разложил на щебне палатку и вместе с тонким спальным мешком свернул в скатку, перевязав, где надо, оттяжкой.
— Ну что, Саша, — сладко спросил Павел, — ты понял, что надо делать?
— Паша!
Павел отвесил Коневу оплеуху, потом вторую. Конев застонал и цепко обхватил руками и ногами рюкзак.
