Грустно стало: и оттого, что всё было шумно, громко, бестолково, а всё же весело, но вот и кончилось.
Пока провожали гостей, мимо проплыл роскошный остроносый теплоход «Фёдор Шаляпин». Сиял.
Тогда и стали готовиться к земляным работам. Черенка для кайлы, однако, не нашли — видимо, ночью опять сожгли. Кайла на мне, мне и плыть за черенком.
Подкачав лодку, мы с Виктором переправились на конус выноса. Он стал набирать воду из ручья, а я знакомой тропой поднялся на гору.
И были перемены!
На опушке посадок кто-то покосил траву Косили явно утром. Лесник? Смотритель Лукоянов? На коридоре газопровода весь сор с площадки сгребли к посадкам и образовали аккуратный вал. Как будто так и надо. Ну-ну.
Спускаясь по тропе, я нашёл подходящую сосенку под черенок для кайлы и, пока рубил её и зачищал ствол, пропустил визит смотрителя Лукоянова. А он приплывал и запретил прыгать с приверха в воду. Траву — это он покосил, сам сообщил в разговоре. Предупредил о воскресенье: Петров день и День рыбака. Могут люди на острова приехать, могут за водой подойти к ручью.
По времени мы ни с кем не пересекались, оставались рыбаками, говорили правду, и Лукоянову Виктор сообщил, что подсоленных лещей отдали гостям. Лукоянов одобрил и умчался на моторной лодке в Кривоносово.
Наступил вечер, ребята отправились ловить рыбу, а я старательно насаживал кайлу: инструмент должен быть в порядке.
Так же как и вчера, где-то внутри уверенно росло ощущение опасности времени, которое работало не на нас. Будто кто-то порой брал меня за ухо, трепал слегка и ехидно шептал:
— Ну-ка, ну-ка, посмотрим, что будет…
Я боролся с соблазном поддаться тревоге и насаживал кайлу. И только когда она стала вполне пригодной к работе, я разделся и отправился на ближний остров — перешёл пролив вброд и поднялся к берёзкам на бугре.
На конусе выноса горел костёр!
Минут пятнадцать комары меня неторопливо ели, а я вёл наблюдение. Там был один человек. Костер он жёг маленький, ближе к вётлам, однажды отошёл к воде покурить. Ясно было, что ночь он проведёт на конусе выноса. Значит, копать клад и этой ночью нам не судьба!
Свои наблюдения я изложил ребятам, когда вернулся. И мы тоскливо сидели у костра, смотрели, как бурлит в котелке вода, и думали. Прибыть катером из Гремячево человек не мог: там все путешествуют по делу. Сам на лодке прийти не мог тоже — где лодка? Значит, пришёл с гор и сверху нас хорошо рассмотрел.
Ребята уплыли на конус выноса на разведку и заодно воды набрать. Вокруг палатки дрожали тени от костра. Казалось, она шевелится и вот-вот сдвинется с места.
