Харламов, плотно одетый, повернулся к Павлу и вновь стал ему что-то втолковывать. А именно вот что:
— Я предлагаю выявлять президента в конкурсе. Собрать надёжных ребят, и пусть состязаются.
Шахматы, стрельба из пистолета, диктант, правило буравчика, анатомия и физиология человека и так далее. А то что получается? Выборы! Борьба!
— Борьба нервов, — согласился Павел.
— Ошибся, плакаты глупые развесил — бац, голосов не собрал и до свиданья!
— До новых встреч!
— Подожди, Харламов, — вступил я, — но ведь в борьбе-то и должны быть победители! И побеждённые!
— Да я согласен! — Харламов как бы в сердцах бросил веточку ивы в огонь. — Конечно! Но и условия должны быть для всех равными, сбалансированными. Как это сделать?
Вокруг костра светились красные физиономии, их обладатели вели глупый мужской разговор, и от этого всё происходящее казалось правильным.
— Да, — вспомнил я, — это верно. Вот тебя начальство вышибло в отпуск без сохранения содержания, и ты едешь калымить. А оно в это время прокручивает твои деньги в банке, списывает мебель, машины и оборудование. Часть продаёт, а часть отвозит к себе на дачи. Как это сбалансировать?
— Так я об этом и говорю! — вспылил Харламов. — Чтобы был конкурс!
— А судьи кто? — тихо поинтересовался Павел.
— Народ!
— Народу выкатить бочку шмурдяка, — сказал я, — он и угомонится!
Павел вздохнул, и круглое его лицо застыло в сожалении.
— Что такое шмурдяк? — спросила Лида.
— Слёзы Мичурина, — пояснил я и широко улыбнулся.
— Но-но, — встревожился Харламов, — разговорились!
— Но, Валера…
— Тебе об этом знать не надо. Ты уху вари!
— Сейчас будет готова! — обрадовалась Лида. — Настоящая уха! Как здорово! А я и не знала, что надо пшено бросать.
— Откуда рыба? — спросил я.
— Король шабашки уклеек в проливе наловил, — шёпотом, но глядя на Харламова, пояснил Павел.
— И ершей! Мне всё по плечу!
Из кустов появился довольный Виктор — он нёс большую охапку хвороста.
Так мы и ходили, готовили место, мазались от комаров пахнущей спиртом жидкостью, суетились, костёр пускал искры, дрова шипели, тенькали, потрескивали, и до того это было хорошо, до того удивительно, что я умилился. Да когда же, в самом деле, в какие это времена сидел я у костра в тихом, далёком от людей месте? Ночью? На острове? Чудо из чудес — кругом деревни, напротив целый город, по Волге плывут суда, всё это вокруг, рядом, через нас, а у нас тишина, мы здесь, и нас нет.
— Итак! — подняв кружку, начал радостный Харламов. — За нашу славную встречу! За вас, мужики, за нас, за Волгу, за всё!
