— Говори! Не бросай меня! — скулящим голосом попросил Инан. В полумраке голубиные глаза его казались еще темнее, на лице стали заметнее следы бессонной ночи, он то приближался, то в ужасе отшатывался от той черты, за которой не будет места мучительным колебаниям. Сопротивление молодости захлебывалось в страшном соблазне войти в круг посвященных, животный инстинкт время от времени всплывал из темной глубины, жадно глотал воздух, но живительные глотки помогали все меньше, и в эту ночь юноше действительно был нужен спаситель и поводырь.
А поводырь еще долго вслушивался в свои мысли, прежде чем заговорил глухо, но отчетливо чеканя слова:
— Инан! Я сказал тебе, какой муэдзин нужен мечети Шарахдар. Открыл тебе древний закон, и путь назад отрезан. Твой ум вместил в себя достаточно знания нашей веры. Сведущ, ты ведаешь. Когда я впервые встретил тебя, ты жаждал и другого — единения с всевышним. Ты на верном пути. Это путь счастливых, сумевших соединить свое знание с единением с богом. Прозрел ли ты это? Приподнял ли покрывало, скрывающее небеса?
— Нет, — прошептал юноша.
— И мне известна причина. Тебе она тоже известна. Лишь все преодолевающие усилия позволят посвященному проникнуть в божественные сферы, куда никогда не проникнуть зрячему. Туда может заглянуть только дух, который сам рожден в этих сферах. А причина, по которой покрывало приоткрывается, проста. Сумев преодолеть путы видимого, дух познает суть невидимого, наши органы для этого бесполезны, они только мешают, а дух наш, возносясь, крепнет и возвращается в лоно свое. Наши чувства мешают вере, мешают нашему духу! В этом суть суфийской науки, к которой ты тянешься.
— Только высокий и зрелый дух есть подлинное зрение, — внезапно воодушевившись, подхватил Инан. — Зрение, которому не нужны глаза, зрение необманчивое. Приподнимается покрывало, и душа впитывает то, что есть сущность и смысл мира. И открываются истины, недоступные зрячим! И виден свет в колодце… Зрение без глаз… — повторил юноша звенящим голосом. От расслабленной позы не осталось и следа, теперь он сидел, выпрямив спину. — Но, учитель, обманчивость мира не исчезнет. Живя среди химер, как я смогу отличать небо от земли, воду от огня, безобразное от прекрасного? Не впаду ли я в новые заблуждения?
— Заблуждение — это и есть попытка различать их! Все, что можно почувствовать, живет только в нашем восприятии. Видимое существует, потому что мы наблюдаем его. Истинное же бытие бога является нерасчлененным, простым и единым. Расчленяем его мы, но это удел людей ничтожных — расчленять. Избранным достаточно одного чувства, и чувство это — любовь к всевышнему. В нем слиты небо и земля, вода и огонь, добро и зло. У тебя оно есть, Инан, так не отказывайся от него, возвысь его и служи ему! Долг избранных — отказаться от расчленения сущего, впустить в свои души единую силу веры и любви!
