Вена, середина XIX века. «Весёлая Вена».
«Англия — торгует, Франция — воюет, Австрия — танцует». Больше всех танцует Вена. Уже гремит слава Венской придворной оперы, уже Иоганны Штраусы (отец и сын) собирают полные залы и грызутся друг с другом по любому поводу.
Прогресс, господа! Невиданный взлёт европейской цивилизации, экономики, науки и культуры! Эпоха благоденствия! Непрерывный праздник! Блестящие аристократы, прекрасные дамы… Веселье, шампанское, любовь…
«Эй, гусар, пей вино из полных чар и песню пой…
Коль влага в чарах пенится,
Гусары пить не ленятся,
Пусть в мире все изменится,
Будет нынче пьян гусар!
Да встретится красавица,
Так сердце в миг расплавится.
Гусар вовек не старится,
В нем жив любовный жар!».
Гремит мазурка, юный корнет в гусарском ментике, подпрыгивая и прищёлкивая каблуками, с безграничным восторгом погибает душой в бездонных глаза своей партнёрши.
— Вы… Вы обворожительны!
Её ресницы трепещут. Её щечки розовеют.
«И ручка моя так бела, ах!
И ножка стройна и мала, ах!
Манеры, да и речи,
И стан, и эти плечи!».
До «Летучей мыши» ещё лет тридцать. Но дух оперетты уже наполняет венцев.
Танцующие меняются партнёрами, чтобы спустя фигуру танца снова соприкоснуться кончиками пальцев.
— Мадемуазель! Вы похитили моё сердце! Это смертельный выстрел вечной любви! Будьте моею!
— Ах! Это так внезапно… Завтра приезжайте к нам на ужин. Просить моей руки у батюшки.
«И время здесь летит стрелой,
Веселье увлекает всех!
На ужин пропуск лишь такой:
Шутки, смех, шутки, смех,
Шутки, смех, да, шутки, смех!».
Радостный звон церковных колоколов, поздравления, улыбки, лепестки роз, кружащиеся над новобрачными. Счастливый муж на руках вносит молодую в дом:
— Вот наше гнёздышко. Здесь мы будем счастливы! Здесь, в любви и согласии, мы проживём долгую жизнь, у нас будет множество прелестных детей. И начнём прямо сейчас.
Её ресницы трепещут. Её щечки розовеют…
«Счастлив тот, кто живет,
Позабыв, что сон пройдет!
Кто влюблен — видит сон,
И счастлив этим он!»
Проходит положенный срок, и взволнованный супруг, преисполненный душевной заботы о своей дражайшей половине, отвозит её в клинику. Поддерживая её телесно — под ручку, морально — словами «милый друг», «душа моя» и пылающим беспредельной любовию взором.
Воротившись на квартиру, устремляется он в приуготовление достойной встречи своему «единственному счастью жизни». Подготовить множество мелочей, потребных для безоблачного существования матери с новорождённым ребёнком.
