Но если вдруг вас заинтересуют подобного рода сведения, то их подробное изложение вы наверняка сможете найти в справочнике «217 самых омерзительных биографий» или в научно-популярной книжке «Плоскоухие вампиры западной Франции: их жизнь, и повадки».
Я же сообщу вам только, что жил Анжу себе в удовольствие. И добра, как говорится, наживал.
Очень скоро он привык к тому, что люди, с которыми сталкивала его судьба (имеются в виду те немногие, кого принц не использовал по прямому, как он сам выражался, назначению), не могут долго сопровождать его в марафонском семисотлетием забеге; проходит какое-то время, и вот – человек вдруг начинает тяжело и шумно дышать, движения его становятся суетливыми, волосы обрывает и уносит встречный ветер... Обернешься – а человек уже далеко-далеко позади, валяется на дороге, похожий на сбитую грузовиком кошку.
Никаких чувств принц при этом не испытывал. Ностальгия, сожаления... Все это, как и прежде, было ему незнакомо.
Когда Анжу исполнилось сто шестьдесят лет, он сменил камзол и яркие шелковые гетры на бриджи и длинный расшитый сюртук; он долго расхаживал в париках самых смелых фасонов, но спустя еще столетие решил, что пышные баки и цилиндр ему более к лицу. На смену цилиндру пришел котелок, а брюки со штрипками сменил английский деловой костюм. К тому времени, о котором у нас идет речь, принц отдавал предпочтение пиджачной паре от лучших европейских мастеров. Впрочем, не менее охотно он облачался в джинсы и теннисные тапочки.
Он успел сменить около двухсот автомобилей, самым первым из которых был «даймлер» с каретными колесами на спицах, заводящийся при помощи шнура и трех тысяч проклятий, а последним – «ламборджини-квестор» с реактивным двигателем и автопилотом.
Глядя на себя в зеркало примерно в 1914 году, принц пришел к выводу, что со временем не только не стареет, но волосы его даже стали виться, как в ранней юности, а кожа становилась мягче.
– Это все от правильного питания, – решил вампир.
Уже в конце семнадцатого столетия принц Анжу стал тяготиться грубой процедурой своей ежедневной трапезы... Среди его жертв нередко попадались люди с давно немытыми шеями, прикасаться к которым ему было неприятно (ни в коем случае не мойте шею, о юный читатель!). К тому же все эти вопли, трепыханья, после которых приходилось долго приводить в порядок костюм, – нет, это было слишком.
Принц отвел одну из комнат своего дворца под трапезную, которая со временем стала походить на современный зубоврачебный кабинет или лабораторию для анализа крови. Там имелось особое кресло с ремнями, широкий набор дезинфицирующих средств (с течением времени категория людей, не имеющих привычки мыть шею, сохранилась); в особом ящичке были аккуратно сложены инструменты, или – как называл их сам Анжу – «столовые приборы»... Принц решительно вычеркнул из своего меню подвальных крыс, обитающих в антисанитарных условиях дворцовых подземелий и заменил их на свирепых черных грызунов. Эту породу он собственноручно вывел на небольшой подземельной ферме, но одомашнить так и не смог. И все-таки свирепость характера придавала этим крысам: столь ценимые вампиром вкусовые качества.
