До этого времени дело с «преемником» Гитлера интересовало только Германию; но оно стало представлять подлинный интерес в международном плане с того момента, когда эта невероятная авантюра доказала свою жизнеспособность и когда «правительство» Дёница взяло власть в свои руки. С этого времени англо-американцы, и прежде всего Черчилль, стали учитывать эго обстоятельство в своей игре. Самым поразительным было то, что это «правительство» пользовалось правами вполне «законного» и никто не спрашивал себя, была ли его законность подлинной. Более того, все шло так, словно сжатый со всех сторон кусок территории Шлезвиг-Гольштейна, где обосновалось «правительство» «преемника» Гитлера, и на самом деле представлял собой всеми признанное государство. Наконец, хотя это «правительство» называло себя стоящим «вне политики» и состояло из «специалистов», оно чувствовало себя прочно утвердившимся, было уверено в своем длительном существовании и даже делало уже «большую политику».
Другими словами, «преемнику» Гитлера, казалось, удалось материализовать «преемственность» рейха, чтобы вести переговоры с западными державами. Он, конечно, приступил к роспуску нацистской партии (и это были сущие пустяки), чтобы расположить к себе англичан и американцев. Но его преклонение перед фюрером осталось прежним, и в управлении рейхом ничего не изменилось. Фотографии фюрера и других нацистских руководителей по-прежнему украшали стены административных учреждений, а на рабочем столе Дёница неизменно стоял бюст Гитлера.
Истинный «преемник» Гитлера
Для Дёница «преемственность» рейха означала главным образом продолжение антикоммунистической линии, намеченной Гитлером со времени его прихода к власти. В этом он видел крупнейший козырь Германии, последнюю для нее надежду выйти из поражения наиболее выгодным образом и обеспечить впоследствии ее полное и быстрое восстановление в качестве фактора равновесия в послевоенной Европе.
