Вот почему также переговоры не должны были быть прерваны западными державами даже после обмена мнениями между Гиммлером и Бернадотом. Вот почему также не имела никакого смысла та настойчивость, с которой Черчилль во время своей беседы с Трумэном по телефону упирал на необходимость предупредить Сталина. На самом деле Трумэна просили принять участие в переговорах, целью которых не была капитуляция на восточном фронте.
Эта часть беседы Черчилль — Трумэн раскрывает особенно много. Трумэн потребовал, чтобы Гиммлер капитулировал перед всей «тройкой» и отказа от капитуляции «по крохам». Черчилль живейшим образом одобрил: «Нет, нет, нет. Никакой капитуляции по частям, когда мы имеем дело с таким человеком, как Гиммлер». Но если Черчилль проявлял в этом пункте такую же непримиримость, как и Трумэн, то лишь затем, чтобы добиться согласия президента начать переговоры. Трумэн согласился: «Вот именно, это как раз и моя точка зрения», а Черчилль продолжил, изложив при этом довольно прозрачно свою собственную точку зрения. Таким образом, переговоры должны были развернуться на базе предложений Гиммлера: «Разумеется, я имею в виду местную капитуляцию Гиммлера на фронте западных союзников». И Черчилль добавил к этому: «И затем, Эйзенхауэр по-прежнему полномочен принять капитуляцию Гиммлера, а в этом случае он [Гиммлер] готов сдаться». Это в действительности означало, что речь шла о новой местной капитуляции на всем западном фронте, точно такой же, какая имела место на итальянском фронте. Главнокомандующий союзными войсками на западе был волен действовать, полагая, что капитуляция германских армий на всем западном фронте была делом «тактического порядка».
Итак, главы обоих правительств лишь по видимости пришли к соглашению по этому вопросу: Германия капитулирует также перед русскими и Сталин будет предупрежден о предложении Гиммлера. Черчилль имел в виду при этом лишь согласие Сталина на ведение переговоров, поскольку речь шла только о капитуляции на западном фронте.
Небезынтересно отметить, что лондонское и вашингтонское правительства чувствовали себя связанными в отношении шведского правительства, поскольку последнее выступало в роли посредника. Шведский министр иностранных дел, уведомив английского и американского послов о предложении Гиммлера, переданном графом Бернадотом, хотел непременно «добиться ясности» по поводу определенного «настроения» (своего рода согласия), по-видимому достигнутого в ходе переговоров между графом и Гиммлером, а именно что будет действительно иметь место сепаратная капитуляция на западе. Гиммлер предполагал капитулировать в два этапа: сначала «на всем западном фронте, в Норвегии и Дании», а затем должна была последовать еще одна капитуляция. Первая «мера привела бы [в конечном итоге] в скором времени к общей капитуляции».
