Черчилль показал в своих мемуарах, что означало бы в этом отношении поражение Германии для англо-американской стороны: «Уничтожение военной мощи Германии вызвало коренное изменение отношений между коммунистической Россией и западными демократиями».
Это изменение, по его мнению, было следствием исчезновения общего врага — «единственного, что до сих пор объединяло» союзников. Однако исчезновение общего врага не означало просто конца «великого союза», что было бы вполне естественным. Для Черчилля всего-навсего место одного «врага» занял другой. Когда он открыл свои объятия Сталину, принявшему вызов Гитлера, Россия тем не менее не перестала быть для него «врагом». Он высказал это в почти незавуалированной форме, приветствуя нового союзника в своей исторической речи 22 июня 1941 года, когда поступило сообщение о нападении Гитлера на Советский Союз. Когда война закончится, Советский Союз снова станет неизменным врагом, после того как будет устранен другой враг, всего лишь случайный и эпизодический. И он уже тогда объявлял о постоянной «опасности», чтобы оправдать возобновление борьбы против этого неизменного врага.
Именно «начиная с этого момента», по его словам, «коммунистический империализм и коммунистическая доктрина» не ставят «более границ своей программе и своей гегемонии».
Этой гипотетической «программе» Черчилль противопоставляет свою собственную программу, гораздо более конкретную и точную, которую он воспроизводит в своих мемуарах:
«1) Советская Россия стала смертельной опасностью для свободного мира.
2) Надо без промедления создать новый фронт, чтобы остановить ее продвижение вперед.
3) Этот фронт должен находиться в Европе, насколько возможно, дальше на восток.
4) Берлин является первоочередной и действительной целью англо-американских армий.
5) Освобождение Чехословакии англо-американскими войсками и их вступление в Прагу имеют первостепенное значение.
6) Западные державы должны участвовать в оккупации Вены и даже всей Австрии, по крайней мере на равных правах с русскими.
7) Следует положить конец агрессивным претензиям маршала Тито к Италии».
Таким образом, программа Черчилля носила, по существу, агрессивный характер. Раз уж Советский Союз рассматривался как «смертельная опасность для свободного мира», то в борьбе с ним было все дозволено. И средства, которые для этого выдвигались, уже таили в себе зародыш конфликта. Столицы, которые Черчилль сам намечал как главную цель англо-американских армий, не имели отношения к немцам. Эти города были расположены в районах, в которых немцы вели ожесточенные бои против русских за каждую пядь земли, в то время как англо-американские войска продвигались вперед, не встречая сопротивления, поскольку немцы намеренно открывали перед ними дорогу.
