Все делалось, чтобы действительно создать такое впечатление, и прежде всего сама процедура подписания капитуляции.
С того момента, когда Эйзенхауэр поставил в известность советское верховное командование относительно предложения немцев о капитуляции, русские подняли вопрос о второй церемонии подписания капитуляции после Реймса, в Берлине. Это предложение, по видимому, не сразу было принято Вашингтоном, так как Москва «настаивала», как написано в сообщении Эйзенхауэра oт 6 мая военному министерству. Несомненно, именно благодаря настойчивости русских Эйзенхауэр согласился с советским верховным командованием. Черчилль сообщил Сталину об этом 8 мая; у Сталина, разумеется, были основания настаивать.
То, что вскоре произошло в Реймсе, полностью оправдывает эту настойчивость. Акт капитуляции отнюдь не носил характера капитуляции вермахта перед всеми союзниками, как англо-американцами, так и русскими. К этому следует добавить и текст, который был подписан. Документ был подписан американским генералом, генералом Беделлом Смитом, «от имени верховного командования экспедиционных войск». То есть от имени американских и британских армий. О советских армиях нe было и речи. Все было так, словно капитуляция вермахта касалась исключительно Соединенных Штатов и Англии!
Разумеется, состоялась и церемония капитуляции перед русскими, 8 мая в Берлине.
Как утверждает Трумэн, соглашение о капитуляции, подписанное в Реймсе, было лишь «кратким документом о безоговорочной военной капитуляции», и Эйзенхауэр «намеревался отправиться на следующий день в Берлин, чтобы там подписать капитуляцию окончательно и официально; на этой процедуре подписания маршал Жуков (победитель Берлина) должен был представлять советскую сторону». Как пишет сам Эйзенхауэр, он предупредил генерала Иодля после церемонии в Реймсе, что «немецкие командующие» должны будут «явиться в Берлин» в назначенное советским правительством время дли капитуляции вермахта перед русскими.
Наконец, со своей стороны Черчилль в своем послании Сталину от 7 мая высказывался, как мы видели, в том же духе. «Мне известно от генерала Эйзенхауэра, — писал Черчилль, — что он согласует с Вами вопрос о том, чтобы официальное подписание соглашения, достигнутого сегодня утром» (7 мая в Реймсе), «состоялось в Берлине во вторник» (завтра).
Все это казалось точным и правильным, но для англо-американцев «окончательным и официальным» актом капитуляции Германии была процедура в Реймсе. Все прочее было лишь «оформлением». Если бы Сталин не вмешался, не было бы никакой церемонии капитуляции в Берлине. Если эта последняя церемония должна была действительно стать «решающей и официальной», то она должна была состояться перед
