И тут неожиданно из темноты вынырнула другая собака…
Грозе очень хотелось разглядеть след или унюхать запах лисы или иного зверя, но всё вокруг подтверждало её подозрения. Шёпота подстерегла именно собака! «И она пришла… этим путём».
Она подкралась к Шёпоту сбоку и встала между ним и безопасным, открытым пространством.
Гроза подняла голову и принюхалась. Но кроме привычных запахов стаи она опять ничего не уловила. Никаких следов присутствия лис. Никаких незнакомых душков. Собаки проходили здесь постоянно, патрулируя округу или волоча домой добычу. И ни один запах не выделялся из общей массы… ни один, кроме запаха Шёпота. Его смятение – сильное и резкое – незримо витало в воздухе.
«Допустим, на него напала чужая собака… Тогда получается, что Шёпот не учуял и не заметил её!»
Убийца беспрепятственно набросилась на пса. И, прежде чем он осознал, что происходит, её зубы уже глубоко впились в его глотку. Шёпот пытался сопротивляться, но убийца вонзала в него свои клыки снова и снова… То в спину, то в бок… пока он, обессилев, не рухнул у её лап наземь. А затем злодейка перетащила пса на поляну и в дикой, бешеной ярости, утроившей её силы, разодрала ему бок когтями.
Собака-убийца не оставила Шёпота там, где он упал. И не спрятала его в зарослях. Она хотела, чтобы его нашли! Она хотела, чтобы вся стая увидела его мёртвым и испугалась. Убийца дождалась, когда из груди Шёпота вырвался последний булькающий выдох. Потом развернулась и убежала тем же путём, которым пришла… окропив его брызгами крови, стекавшей с её морды и конечностей.
Капля чего-то тёплого и влажного упала на лапу Грозы. Со сдавленным воем собака отпрянула в сторону.
Но капля оказалась её собственной слюной. Гроза не заметила, как непроизвольно открыла пасть и пустила её, воображая борьбу Шёпота с убийцей.
Спотыкаясь, она отошла от зловещей лужи тёмной крови и тряхнула головой так сильно, что уши хлестнули её по морде.
«Очнись!» – скомандовала Гроза самой себе. Увы, она слишком хорошо понимала, что всё это – не сон. Картина преступления была такой ясной… пугающе, ужасающе ясной! Гроза представляла её себе во всех подробностях. И настолько отчётливо, как будто сама присутствовала там.
Как будто это она была той страшной убийцей…
«Нет! Нет! Нет! Даже не смей так думать!» – в полный голос взвыла собака. Наверное, Счастливчик был прав: у неё просто разыгралось воображение: «Я же охотилась в это время за Золотой Оленухой. Со мной были Счастливчик и Кусака. Я не спала и, значит, не ходила во сне».
