Он почувствовал, как она задрожала.
– Нет! – сказала она, – ты не можешь этого сделать. Ты не можешь причинить мне такой неприятности. Ты не допустишь того, чтобы меня заперли…
– Линда, ты прекрасно понимаешь, что об этом нет и речи. Мак? Он же наш старый друг, он все поймет.
– Нет, не говори мне об этом, нет!
Она отпрянула от него и отпустила его рубашку.
– Честное слово, я совершенно в порядке! И, дорогой, я так сожалею. Как только я наговорила столько гадостей? Конечно, я понимаю, что ты должен отвергнуть предложение Чарли Рейнса. Нам тут лучше. Нам обоим тут лучше. И я немного выпила. Всего один стакан. Один-единственный. Даю тебе честное слово. Но все отлично. Тебе не о чем беспокоиться.
Она отошла, улыбаясь ему, ее огромные зеленые глаза заполнились слезами.
– Все дело в том, что мне надо свыкнуться с этой мыслью. Разве ты не видишь? Обрушить на меня такое… Это же нелегко. Если бы ты действовал иначе, вел бы себя потактичнее…
Ее рука потянулась к его шее и начала ее ласкать. Она уже разыгрывала новую сцену, изображая из себя любящую жену, которая вела себя немного неразумно и слегка погорячилась, потому что муж не проявил достаточно чуткости.
Даже сейчас она знала, как обвести его вокруг пальца.
– Дорогой, тебе надо скорее переодеться. Мы должны спешить на вечер к Викки.
– Мы идем вместе?
– Сейчас я не могу.
– Но ты должна пойти. Иначе я тоже не пойду!
– Один из нас должен пойти. Иначе что она подумает? Ведь это день ее рождения. У нас приготовлен для нее подарок. Передай ей мои поздравления и пожелай всего наилучшего, объясни, что у меня разыгралась мигрень. Я немного полежу. Скоро я буду в полном порядке.
Он стоял напротив стенного бара. Машинально его взгляд остановился на бутылке с джином.
Линда заговорила быстро и настойчиво:
– Верь мне, Джон. Поверь мне хотя бы разок. Если бы ты только знал, как для меня важно, чтобы ты мне верил!
И снова – крик ее души. И дилемма. Если он сейчас позвонит Кейри и предупредит, что никто из них не сможет прийти, он обидит Линду явным недоверием. Но если он оставит ее одну в доме…
Он повернулся к жене. Лицо у нее было слишком честное, лицо маленькой девочки.
– Она знает про мои мигрени, все знают. Скажи ей, что я не позвонила, потому что до последней минуты надеялась, что мне станет легче и я все же смогу к ним приехать.
Разве он не должен ей верить? Если после такой откровенной просьбы о помощи он все же выскажет ей недоверие, это будет равносильно признанию полной несостоятельности их брака.
