И Линда впорхнула в комнату, свежая, удивительно молодая, одетая в открытое, немного не по возрасту платье, которое, тем не менее, на ней выглядело истинным шедевром портняжного искусства.
Как часто бывало и раньше, Джон Гамильтон поразился притворству своей жены.
Один из этих ужасных деревенских бедняг? Ничего похожего! Стив Риттер был ее самым близким другом. Она двинулась ему навстречу, улыбаясь, протянула обе руки классическим жестом приветливой хозяйки из кинофильмов.
На правом запястье у нее была надета изящная золотая браслетка, которую Джон раньше не видел. По-видимому, Линда купила ее в Питсфилде.
– Стив, как мило с вашей стороны к нам заглянуть! Пожалуйста, простите меня за то, что вам пришлось так долго меня ждать! Поездка в Питсфилд всегда утомляет. И только душ меня спасает. Ох, Джон…
Как будто бы только заметив мужа, она повернулась к нему со специальной улыбкой, которая существовала для него на «публике», – любящей, слегка жалеющей материнской улыбкой, предназначавшейся непрактичному художнику, витающему в облаках. Одновременно она очень ловко прикрыла левой рукой браслетку, надетую на правую руку, расстегнула ее и опустила к себе в карман.
Выходит, она действительно купила украшение в Питсфилде и, понимая, что такая расточительность неуместна, поспешила спрятать браслетку, чтобы объявить о своей обновке в более подходящий момент.
– Ты уже вернулся? А я была уверена, что ты играешь с детишками.
Она снова повернулась к Стиву.
– Джон такой милый. Он просто живет этими ребятишками. Ваш Вак и все остальные. Стоунвилл должен назначить его каким-нибудь официальным скаутмастером или нечто в этом роде. Садитесь же, прошу вас. Почему же вы стоите?
Стив брякнулся в кресло. Линда тут же присела на его ручку, болтая без умолку, улыбаясь и жестикулируя сигареткой.
Наблюдая за ней, Джон неожиданно подумал:
«Не слишком ли это? Ее глаза излишне блестят. Разве замечание в отношении детей не прозвучало откровенно злобно? По всей вероятности, она уже пила в Питсфилде?»
В то самое мгновение, когда эта мысль мелькнула у него в голове, он возненавидел ее. Он прекрасно понимал, что подобная подозрительность для него не менее мучительна, чем для нее. Но уж коли червячок сомнения проник в мозг, его не прогнать. Вот уже целую неделю, после того, как провал выставки стал очевиден, она находилась на грани. Эти симптомы были ему прекрасно известны.
Стив ушел удивительно скоро, отказавшись даже от второй порции пива. Линда проводила его до дверей кухни.
