Подъехали члены Государственной комиссии.
На стартовую площадку подходят все новые и новые люди: ученые, конструкторы, инженеры космодрома, друзья-космонавты. Всем хочется попрощаться с Юрием, пожать ему руку.
Юрию особенно трудно расставаться с Титовым — ведь тот тоже одет в такой же скафандр… И вот Юрий улетает, а Герман остается… «Впрочем, еще неизвестно, как все это кончится. А главное — чем дальше, тем интереснее будут полеты. Он еще и не так слетает!..» — думает Юрий, улыбается Герману и, неуклюже обняв его, «чокается» с ним гермошлемом.
— Время, время, товарищи! — торопит руководитель полета.
— До скорой встречи в эфире и на Земле! — говорит Гагарин.
Вытянувшись по стойке «смирно», он четко докладывает председателю Государственной комиссии, крупному руководителю нашей промышленности:
— Летчик старший лейтенант Гагарин к первому полету на космическом корабле «Восток» готов!
— Приступайте к выполнению задания, — официально говорит председатель, а потом сердечно, тепло добавляет: «Счастливого пути, Юра, желаю успеха!» — и крепко жмет ему руку.
Главный конструктор корабля берет Юрия за локоть и деловито подводит к лифту.
— Пойдем, еще раз вместе посмотрим. Тебе лететь.
Лифт скользит вверх вдоль мощной многометровой мачты. Останавливается у площадки перед входом в космический корабль.
У самого входа в кабину Юрию помогают снять с ботинок белые парусиновые тапочки: ни одна земная песчинка не должна попасть внутрь корабля!
Гагарин смотрит с высоты на бетонное поле, озаренное неярким утренним солнцем, на зеленовато-бурую всхолмленную степь, вдоль и поперек распоротую серыми лентами дорог, на небольшую группу людей, стоящих далеко внизу, у подножия ферм обслуживания… Юрию хочется вобрать в себя это утро, запомнить его навсегда. Он глубоко втягивает воздух, пахнущий свежей травой, солью, вялой полынью, и отчетливо улавливает запах космодрома. Чуть горьковатый, немного терпкий запах сгоревшего топлива, металла и машинного масла…
Почувствовав на себе взгляд Главного конструктора, Юрий поворачивается к кораблю и решительно перешагивает рубеж, отделяющий его от лифта, от всего земного.
Его спутники остаются на площадке.
Юрий чувствует, что сейчас Главный конструктор волнуется за него. Нет, не за машину — детище многих людей, за него, который годится в сыновья этому крепкому, внешне суровому человеку с крупными чертами такого русского, открытого, простого лица.
Сейчас карие глаза Главного конструктора недоверчиво прищурены. Он с какой-то особенной пристальностью всматривается в каждый блок, в каждую панель. Сколько раз он уже смотрел на все эти узлы и приборы! Он видел их и тогда, когда они были еще схематично начерчены на первых эскизах, потом на бесчисленных листах ватмана, потом на кальке… Он трогал их своими небольшими руками в цехе и в лаборатории, на испытательном стенде и на космодроме. Он знал наизусть узлы и схемы и все же сейчас волновался, и Юрий чувствовал это.
