Я повернулся, засунул сзади за пояс «люгер» и не торопясь пошел вниз по лестнице следом за Визгуном. Мы пересекли улицу, жизнь текла здесь своим чередом. «Бурдуган, бурдуган», — призывно оповещал о наличии апельсинов торговец; «Чай, чай!» — вторил ему владелец стеклянного чайника; машины, еще минуту назад стоявшие у тротуара, стали неторопливо растекаться в разные стороны. Подойдя к нашему «шевроле», я оглянулся — из подъезда выкатили носилки. Рука в черном рукаве свесилась вниз, и я догадался, что на них лежал тот, кто приехал первым и первым вошел в подъезд. А еще я подумал, что это не наш человек, ради которого мы здесь, потому что сопровождал его только один полицейский в штатском костюме. Наверное, наш человек и всадил пулю этому господину, попробовал я домыслить ситуацию. Подъехала еще одна «скорая помощь», ее встретил сотрудник посольства и пошел впереди санитаров в подъезд. И из этой сцены я мог заключить, что нашему человеку тоже понадобились носилки. Но теперь он уже не будет одинок и ему не страшна ливанская полиция вместе с французской Сюртэ, потому что наших тут собралось не меньше взвода.
Визгун завел двигатель, но мне не хотелось уезжать, пока я не увижу нашего человека. По тому, как он будет накрыт, как будет лежать, я пойму — успел он отстреляться от всей банды или нет. Я не просил шефа, только поглядел на него долгим взглядом. Наши глаза встретились, и он выключил двигатель.
Санитары вынесли из подъезда носилки. Один из чиновников бережно поправил на лежавшем человеке простыню, и я подумал, дай ему Бог силы, чтобы выкарабкаться из жестоких лап курносой.
В Каир мы вернулись на следующее утро. Из Дамаска не было ночного рейса в Египет, но шеф страстно желал немедленно добраться до Каира. Он просчитал возможные варианты, и получилось, что если мы вылетим в Сомали, то из Могадишо успеваем на рейс, идущий через Каир. Он уже было взял билеты, но я заартачился:
— Не все ли равно, когда мы прилетим домой? В шесть утра или в одиннадцать? Для нас это очень важно?
Визгун ничего не ответил, поглядел пристально на меня и тут же переделал билеты на первый рейс на Каир. Дальше уже все было неинтересно, мы пошли в ресторан и кутили всю ночь. Шеф нахрюкался, как биндюжник, и тут же заснул за столом, чмокая губами, будто вспоминал свое детство. Я дал официанту пять долларов, и он отвел его в свою каморку. А мне представилась возможность побродить по ночному Дамаску…
