Мещеряков вынул мобильный телефон, переключил его в режим калькулятора и произвел несложный расчет.
— Если бутылки обычные, по ноль семьдесят пять, получается ровно тридцать тонн, — сообщил он.
— Сумма сделки — шесть миллионов евро, — с удовольствием добавил Забродов. — Надеюсь, твои специалисты состряпали для меня приличную финансовую биографию?
— Аферист чертов, — проворчал генерал.
— Я?! — возмутился Забродов. — Это я — аферист? Да по сравнению с этой парочкой я — агнец божий! Смотри сам. Я навел справки. Сейчас в торговой сети Москвы зависло что-то около четырех тысяч бутылок этого вина. Допустим, тысяч десять — пятнадцать пылится на складах. А они предлагают сорок тысяч и не хотят пускать меня на завод раньше чем через неделю. Думаю, в течение этой недели за их заводиком стоит присмотреть, потому что как раз в это время там будут происходить весьма любопытные вещи.
— Какие, например?
— Например, превращение грузинского вина в бургундское. В этом деле ребятки хорошо поднаторели. Кстати, вот тебе еще одна занятная деталь: когда я намекнул, что в будущем, возможно, понадобится увеличение поставок, эти два жульмана заявили, что справятся, хотя для этого, возможно, придется расширить производство. И ни словечка о французском партнере! Так что не сомневайся, мои новые знакомые — еще те иллюзионисты. Вряд ли нам удастся наблюдать за этим волнующим процессом во всех деталях, да это и неважно. Главное, что скоро там закипит работа, в ходе которой, как мне кажется, наш душегуб попытается зарядить бутылочку-другую своим зельем.
— Почему ты так думаешь?
— Потому что, если бы яд добавляли в цистерну, отравленной всякий раз оказывалась бы целая партия вина и фирму закрыли бы после первой же волны смертельных случаев. Нет, Андрей, яд добавляют в бутылку непосредственно перед закупориванием, и происходит это не так уж часто, иначе кто-нибудь давно заметил бы странную связь между употреблением известного нам напитка и внезапной остановкой сердца. Поднялся бы шум, и убийце пришлось бы прекратить свою деятельность.
— Не понимаю, — сердито сказал Мещеряков, — зачем он вообще это делает. Какой ему от этого прок?
— Думаю, никакого, кроме удовольствия, — ответил Забродов. — Это, конечно, только мое предположение, но, если бы кто-то хотел, скажем, завалить этот «Бельведер», отравление было бы именно массовым. Да и яд тогда использовали бы более простой. Подошла бы любая крысиная отрава — ее попадание в вино, по крайней мере, легко объяснить обыкновенной антисанитарией на производстве. А наш клиент действует тонко и умело заметает следы. Милиция всякий раз ищет мотив убийства по принципу «кому это выгодно», а мотива-то и нет!
