Неожиданно что-то происходит, и мёртвая тишина резко нарушается топотом сотен пар ног, обутых в начищенные до блеска сапоги: двери аудиторий распахиваются все одновременно, и молодцеватые, подтянутые юнкера, блистая военной выправкой выскакивают, оставляя за спиной скучную фортификацию, алгебру, высшую математику и даже историю военного искусства… Все молодцы, как на подбор – будущие офицеры, сливки общества, парни, не замечая ничего, устремляются к выходу во двор – прочь из душных, пыльных кабинетов! Едва не сшибив меня плечом, из двери с табличкой «кафедра фортификации» выскакивает слушатель Кузьмин-Белецкий с только-только появившейся молодой порослью под носом! Ему явно нелегко – тусовался, видно, всю ночь хрен знает где, но держится, не отстаёт от однокашников! Я почему-то точно знаю, что это тот самый разгильдяй!
Академия вновь пустеет, но отсюда хорошо видно, как её кровь, её слушатели умело выстраиваются на плацу в правильные, геометрически выверенные шеренги. Проходит не больше минуты, и строй уже замер, образовав ровный, без единой зазубрины четырёхугольник, в центре которого стоят несколько фигур.
Подойдя ближе к окну, я всматриваюсь сквозь пыльные стёкла. Вглядываюсь, и не могу поверить глазам: юнкера замерли по стойке «смирно», сжимая в руках… Нет, отсюда плохо видно! А точнее сказать, не видно совсем! Или глаза меня обманывают? В руках у них…
— Встать сми-и-и-и… рно! — доносится до меня. — Слушай на кра-а-а… ул!..
Четыре фаланги одновременно приходят в движение, и несколько сотен АК образца 1905 года взлетают, замирая на уровне груди парней в мундирах юнкеров царской армии. Не в силах оторвать глаз от завораживающего зрелища, я плотно прижимаюсь к оконному стеклу – красота-то какая! Да с такими ребятами и с таким оружием… С такой армией – никакая вражья гадина не страшна, всех уработают эти чудо-богатыри!!! Не зря, ох не зря я прошёл через Цусиму, оказавшись здесь! Значит, цель достигнута?!..
Блин!!!.. Потеряв точку опоры под ногой, я теряю равновесие, и, совершая бесполезные в свободном падении пассы руками, позорно растягиваюсь на вымощенном ромбовидной плиткой полу. Изрыгнув в процессе полёта такие словосочетания, после которых любой курсант этого престижного учебного заведения немедленно оказался бы на «губе», да суток на десять, не меньше… Та самая ступенька!!! Предупреждал ведь юморист-подпоручик, а я тут размечтался, как последний придурок!
Подняв голову, я осматриваюсь. Где это я оказался? Вдаль уходит коридор тускло освещённого подвального освещения, где лампочки ватт на 10 висят с интервалом, кажется, в морскую милю. Оказывается, пока я мечтал, я добрался до мастерских, судя по металлической стружке на полу? И жидкости, напоминающей мазут? Я оглядываюсь – и даже умудрился свернуть вправо, во второе ответвление? Чудны дела твои, Господи!
